Мать с сыном оделись потеплее, взяли деревянные широкие сани – те, на которых кухарка возит во флягах молоко из сарая на кухню, и, утопая кто по колено, а кто и по пояс в глубоком пушистом снегу, стали прокладывать себе дорогу к оврагу, где удобно было кататься. На ветках рябины, стоящей у оврага, суетились снегири. Своими нахохленными шубками они стряхивали с веток снег, клевали звенящую от мороза ягоду, толкались и шумели.
Августина с Владиком уселись на сани, ухватились друг за друга и ринулись вниз. Конечно же, оказались в сугробе, вывалялись, долго смеялись, потом, подталкивая друг друга, вскарабкались наверх. Катались всласть, а после решили слепить снеговика и сами стали похожи на снеговиков. Морозный прозрачный воздух, ионы, источаемые елками, и вдруг – потянуло откуда-то дымом. Августина, трудно отвыкающая от многолетней привычки курить, мгновенно узнала запах. Пронзило острое желание затянуться, вдохнуть порцию горького дыма, почувствовать во рту гладкий мундштук.
Оглянулась – наверху стоял инспектор и, покуривая, наблюдал за ними.
Веселье с Августины мигом слетело. Кивком поздоровалась. Подумала – может, уйдет.
– Весело у вас! – крикнул наблюдатель. – Даже немного завидно.
– А вы спускайтесь к нам, – не без вызова пригласила Августина. – Присоединяйтесь.
– Я бы с удовольствием. Да вот нога не дает.
Владик уже карабкался наверх, пыхтел, тащил санки. Августине не хотелось карабкаться на глазах наблюдателя, но делать нечего – в одиночку ребенок тяжелые сани на гору не втащит. Влезла. Инспектор руку подал, помог подняться.
– Ваш? – кивнул в сторону Владика.
И ее противно ошпарило изнутри точное повторение пройденного. Тот, прежний, тоже начал с сына. Издалека подходил к делу.
– Вези, сынок, санки домой, обедать пора.
Августина отправила сына с глаз долой, подальше от незнакомца. Словно могла этим уберечь, упрятать, защитить. Посмотрела собеседнику прямо в глаза. Ну что, мол, там у тебя, выкладывай.
Его этот ее взгляд, кажется, немного смутил.
– Давно вы, Августина Тихоновна, в детском доме работаете?
И тут она не выдержала, засмеялась. Нехороший это был смех, сердитый.
Надо же, вопросы задает в той же последовательности, даже не стесняется, словно выучил по бумажке!
– Теперь вы меня спросите, не надоело ли мне в старом флигеле жить. Не так ли? Нет, скажу я вам, не надоело. Я всем довольна, работа меня устраивает!
– Чем я вас так задел? – удивился собеседник.
– Ваш предшественник, знаете ли, задавал мне те же вопросы. Я не намерена играть комедию. Я вам скажу прямо: на своих коллег я доносить не собираюсь. Вопрос исчерпан.