– Зульфия, я тебя очень прошу, не говори мужу о том, что было! – попросила она.
– Зачем – я? Ты сама расскажешь обо всем.
– Нет, я не буду пока. Он и так переживает, оставляя нас одних, а тут совсем покоя лишится.
– Идут! Идут! – завопила со своего наблюдательного пункта Маруся.
Калитка распахнулась, появился Вознесенский с Юлианом на плечах. За ними маршировала многочисленная соседская ребятня.
– Мама, мама, я – самый большой! – кричал Юлиан. – Больше дяди Усмана, больше папы!
– Да, дорогой, ты больше всех.
Зульфия принесла для Алексея кальян. Он любил иногда покурить, сидя на подушках террасы.
Дети забрались на чинару.
– Как поход? – спросила она. – Есть результат?
– Есть, – хитро улыбнулся одними глазами Вознесенский. И только когда Зульфия оставила их вдвоем, объявил: – Удалось поймать одного из курбаши Исламбека, Муллу-Рахмуда.
– Муллу-Рахмуда… Того самого, что так зверски расправился с командиром таджикского добровольческого отряда?
– Ну да. Этот Мулла-Рахмуд тогда сдался в плен, якобы раскаялся, а потом убил командира отряда, захватил десяток винтовок с патронами и ушел в банду. За этот «подвиг» Исламбек его и возвел в ранг курбаши. А до этого Мулла-Рахмуд ходил в простых джигитах. Теперь мы за эту ниточку и весь клубок распутаем, Аська!
– Ты так радуешься, – удивилась Ася. Обычно муж бывал более сдержан в оценках событий своей службы.
– Радуюсь, – серьезно ответил Вознесенский. – Ты понимаешь, силы у нас неравны. Им из-за бугра оружие переправляют, их поддерживают. А мы их голыми руками ловим. Нам во сто крат тяжелее, чем им.
Его глаза блестели в темноте. Она колебалась – сказать ли о сегодняшней встрече с Исламбеком? Нет, он рассердится. Станет ругаться. А еще хуже – замолчит.
В арыке звонко журчала вода, с минаретов протяжно кричали муэдзины. Где-то неподалеку скрипела арба, шаркая боками о глиняные заборы узкой улочки. Асе казалось, что страх отошел, растворился в поэзии восточного вечера. Она поднялась с подушек и подошла к перилам. Воздух становился чуть прохладнее. Ветерок щекотал ноги под легким платьем. «Нет, не скажу. Пусть порадуется своей удаче».
– Как хорошо, Алешка, – тихо проговорила она и следом ощутила легкий удар в грудь – будто шишкой бросили, коротко приглушенно охнула – на светлой ткани, казавшейся в сумерках абсолютно белой, сидел огромный черный мохнатый паук. Его пушистые лапы, обхватив Асину грудь, образовали почти ровную окружность величиной с кулак.
– Тарантул, – тихо сказал Алексей. – Не двигайся.
Ася замерла – стояла, не в силах отделаться от ощущения, что ядовитый паук смотрит ей прямо в глаза.