– Маша, как ты можешь! – не выдержала Ася. – Алексей с пятнадцатого года под пулями…
– Молчи! – оборвал ее муж. Ася осеклась. Она забрала у матушки лекарство, отсчитала капли.
– Сделай же что-нибудь! – требовала Маша. – Ведь они ни в чем не виноваты! Все, что написано в газете, – неправда! Неправда! Неправда!
Алексей молча поднялся и вышел из дома. Машу сотрясали рыдания. Потом матушке все же удалось напоить дочь лекарством. Постепенно силы у Маши иссякли. Ее уложили на диван, укрыли шалью.
Когда Ася вернулась к себе, на столе ее ожидала записка: «Я уехал в Ярославль».
Мысли о случившемся ни на миг не покидали ее, и все же нужно было продолжать день – кормить и пеленать сына, идти в лавку за мылом и крупой, стирать, поливать огород.
Алексей вернулся через пару дней. Глаза у него были потухшие. Они даже цветом напоминали пепел. И Ася не стала приставать с расспросами.
Вечером Алексей позвал ее гулять. Они взяли на руки ребенка и отправились бродить по аллеям Вала. Постояли у слияния рек, обошли собор.
– Ну вот, Аська, у нас с тобой начинаются трудные времена, – сказал Вознесенский.
– А они когда-нибудь были легкими?
– Я думаю, мы еще не раз вспомним нашу службу в Средней Азии как лучшее время.
– Вознесенский, ты меня пугаешь.
А спустя несколько дней, вернувшись с огорода, Ася застала мужа за странным занятием. Он сидел перед горящей плитой и жег бумаги. Это были старые письма его братьев. Здесь были письма Владимира, которые тот писал еще из военного училища, письма Артема с фронта, письма Ивана, которые он посылал брату на фронт из семинарии. И конечно же, письма отца Сергия.
– Что ты делаешь?
– Не хочу, чтобы в случае чего эти письма попали в чужие руки.
– В случае… чего? Вознесенский, я хочу знать: что-то еще произошло?
Ася по-настоящему испугалась. Никогда прежде она не видела Вознесенского таким.
Он взглянул на нее, раздумывая. Она видела – он взвешивает: сказать? Не говорить?
– Сегодня меня вызывали в райком партии. Предложили отречься от отца.
Ася опустилась на стул. Некоторое время она молча наблюдала, как он жжет дорогие ему письма. Она вдруг заметила, как муж изменился за последнее время – осунулся, похудел. На лбу над бровями проявилась новая борозда и от носа к углам рта легли складки.
Заплакал ребенок. Ася перепеленала сына и вернулась к плите.
– Я прошу тебя, Алексей, сделай так, как они велят. Ведь это простая формальность. Подумай о нем, – она кивнула на колыбель, – что будет с ним… с нами, если тебя…
Вознесенский поднялся, с шумом отодвинув табурет. Он взглянул на нее так, что ей стало холодно.