По лицу хлестнуло ледяным порывом ветра. Бродяга только и успел вскинуть ладони к лицу и почувствовать, как асфальт резко пропал из-под ног. Тот самый асфальт, на котором, как только что казалось, он стоял крепко и весомо. А потом он закричал от горячей боли, когда по тыльной стороне ладоней словно прошлись крупным наждаком. "Не опускай ладоней от лица! Не опускай!"
Но время оказалось милостивым к нему. Ледяной холод исчез. Тело, потерявшее равновесие, грохнулось на асфальт. Но он был готов к этому и успел расслабиться... Ушибы пришлись на бок. Но сломать вроде ничего не сломал.
"Кажется, в последнее время это счастье - что жив остался", - зло решил он, пытаясь встать. Хотелось выть или хоть стонать от боли, но ушибленное тело не давало возможности даже охнуть.
На этот раз его скинули опять к мусорным контейнерам.
Перевернувшись на живот и осознав факт мусорки, он некоторое время лежал неподвижно, а потом всё-таки захохотал. Это была почти судорога смеха, злого и насмешливого в полном мраке. Что-то порскнуло от контейнеров, когда он издал-таки первый звук, и бродяга даже пожалел кошку или собаку, напуганную им...
А отсмеявшись, услышал безнадёжное: "Держись..." И насторожился.
Шаги идущих к мусорным ящикам в глухой темноте этого места, на торце дома, слышны были так, что он расслышал каждый раздавленный под подошвой идущих мелкий предмет, каждое привизгивание песка... Даже отлетевшую (пнули нечаянно) жестянку, которая, подпрыгивая, катилась долго-долго...
"Гады..."
Это он только и подумал, когда окружившие его парни без долгих разговоров, как и далее молча, начали бить лежащее перед ними беспомощное тело ногами. И снова скрючился и закрыл лицо руками...
Темнота не только перед глазами... Она разверзлась и в душе, когда погасло сознание. Но, когда очнулся, боком прибитый ногами к пристенку, за которым стояли мусорные контейнеры, это слово стало первым, которое он вразумительно мысленно произнёс: "Гады... Не своими ногами, так нашли других..." Подразумевал (причём совершенно уверенный в том), что обычных парней, возможно из этого же дома, каким-то образом "спасённые" заставили его "вразумить".
"Зато у тебя есть повод отлежаться", - угрюмо возразил "бессмертный".
- Это... ты мне подсказываешь... что я могу отказаться... - Он почувствовал, как дёрнулась губа, и кровь щекочуще потекла по подбородку.
"Да".
Он тяжело перевалился набок.
- А они... тебя не услышат?
"Нет. Они считают, что наказали тебя достаточно".
Бродяга скривил губы. Насмешка ощущалась, но выразить её не мог.
"Ты чего?"