Дерна знакомого мне примечу помятые травы
И наклоненный от тел наших ковер муравы.
Лягу, касаясь земли, в ту сторону, где возлежал ты;
Милая прежде трава слезы впивает мои.
И представляется мне, что самые ветви тоскуют,
Листья склонив, и кругом нежных не слышится птиц,
Только печальная мать, супругу не мстившая свято,
Давлии
[266] птица поет, Итис Исмарский,
[267] тебя.
Итиса птица поет, а Сапфо – любви одинокой
Муки, и тихо кругом спит молчаливая ночь.
Есть светловодный вблизи и много прозрачней кристалла
Чтимый ручей, божество в нем полагает народ;
Сверху лотос над ним расстилает влажные ветви,
Дерево с лес, и земля в зелени нежной травы.
Только склонила я там от плача усталое тело,
Вдруг перед взором моим стала наяда одна,
Стала и молвила мне: «Неравной ты страстью сгораешь.
Знать, к Амвракийской
[268] стране надо тебе поспешать.
Феб от воздушных высот все море широкое видит;
Море Актейским народ или Левкадским
[269] зовет.
Здесь-то Девкалион,
[270] пылавший пламенем к Пирре,
Ринулся, и невредим тело в волну погрузил.
Вмиг изменилась любовь и кротко коснулася сердца
Павшему, вмиг отряхнул пламень свой Девкалион.
В местности этой таков закон. Поскорее беги же
К выси Левкады и вниз смело пади со скалы
Там говорит и пропала она. Дрожа, поднимаюсь
И на тяжелых щеках слез не могу задержать.
Милая нимфа, иду, бегу на показанный камень.
Ты же, безумная страсть, трепет души победи!
Что бы ни сталось, милей, нем ныне… О ветер, прими нас,
В теле несчастном большой тягости ты не найдешь.
Ты же, нежный Амур, простри под упавшею крылья,
Чтоб не винили в моей смерти Левкадской волны.
Фебу цевницу потом вознесу, нам общую жертву,
Й под цевницей, внизу, два начертаю стиха:
«Сапфо с молитвой, о Феб, тебе возложила цевницу;
Лира любезна тебе, лира любезна и мне».
Но для чего-же на брег Актийский несчастную гонишь,
Если и сам обратить можешь стопы свои вспять?
Ты бы мне сделаться мог целительней влаги Левкадской;
И красотой, и добром будешь ты Фебом моим.
Или ты силы найдешь, о вод холодней и утесов,
Если погибну, моей смерти виновником слыть?
Ах, насколько б милей могла сочетаться с тобою
Грудь у меня, чем со скал ринуться долу в волну.
Вот же та грудь пред тобой, которую часто хвалил ты
И гениальной не раз, милый Фаон, величал.
Тут бы речистою быть! Но горе – погибель искусству,
И под бедою моей весь пропадает талант.
И не ответствуют мне старинные в пении силы,
Плектр от тоски молчалив, лира немеет с тоски.
Толпы Лесбиек морских, и девы, и мужние жены,
На Эолийских струнах славные мной имена,
Девы Лесбоса, в любви бесславьем покрывшие Сапфо,