— Никогда нельзя забывать о дипломатии, — возразил генерал Этрам, шокированный не программой, а формой ее изложения.
— Согласен, согласен, — успокоил его полковник. — Вернемся к местным делам. Итак, что следует думать о местных революционерах?
— Как вам сказать… — ответил генерал. — Здесь есть свои особенности. Конечно, и тут есть законы и личность имеет формальное правовое положение, но дело в том, что каждый противник власти, основанной на законах ислама, нарушает ислам и тем самым в глазах исламитов ставит себя вне закона. Таково существо дела. А практика… — генерал усмехнулся, — практика бывает достаточно решительной. Здесь охотно и неограниченно прибегают к так называемому «благодетельному произволу». Уверяю вас, ислам хорошая вещь.
— Я не совсем понял, — признался Сэгельсон, — кроме того, это может быть неудобным для нас, европейцев.
— Постараюсь сформулировать. Для ислама нарушение социального строя есть ересь, отступничество. Особенно теперь, когда мистическая сторона ислама значительно ослабела и усилилась, как выражаются господа коммунисты, классовая сущность, что, впрочем, характерно не только для ислама…
— Вы имеете в виду христианство?! Позвольте, я христианин! — перебил полковник Сэгельсон.
Мы все христиане, — солидно парировал генерал, но ведь есть политика.
— Ну… допустим, — согласился Сэгельсон.
— Мусульманское духовенство, — продолжал сэр Этрам, — повсюду ведет проповедь священной борьбы против коммунистов. Муллы обладают хорошо развитым политическим чутьем, и коммунисты для них заняли то место, где еще недавно были христиане. Это обязывает нас уважать ислам и его руководителей. У нас общий враг! Заметьте также, что в исламе духовное звание зачастую совпадает с личной состоятельностью. Муллы — обычно коммерсанты, часто — крупные собственники. Сегодня у нас общая стратегия, нужно избегать тактических ошибок и быть честными конкурентами. Тогда все исламиты пойдут с нами рука об руку…