А еще у Алки можно позаимствовать денег. Денег у нее до черта. И он никогда не претендовал даже не маленькую их долю. Так что она деньги даст…
Решено, надо двигать к Алле.
Он взял телефон. Набрал ее домашний номер. И долго ждал, когда кто-то подойдет. Никто не подошел.
— Черт! — произнес он.
Набрал номер мобильника. Услышал: «Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети».
Наверное, укатила куда-то. У нее парфюмный бизнес. И она постоянно куда-то укатывает впаривать свой лежалый товар. А может, и не лежалый, это он просто от злости напраслину наводит… Куда ее черти занесли, где нет зоны покрытия мобильной связи?
Он с тоской огляделся… Поймал заинтересованный взгляд подкатывавшей к нему брюнетки. Вытащил портмоне, провел ревизию его содержимого. К радости своей обнаружил за подкладкой вечно припрятываемые и забываемые доллары.
Брюнетка будто почуяла запах зелени и совершила маневр, перемещаясь поближе к Бруевичу.
— Полюблю я тебя, ласточка, на твоей территории? — поинтересовался он.
— У меня хата неподалеку. — Девчонка томно потянулась, отведя глаза, в которых загорелась алчная радость. — Хорошая, чистенькая хата.
— И сколько удовольствие стоит?
— Сто пятьдесят ночь! — с вызовом произнесла брюнетка.
— Стольник, — не располагающим к дискуссии тоном произнес программист. — И учти — от сердца отрываю…
— А пивом напоишь?
— Напою.
— Ну тогда я тебя люблю, соколик. — Деваха пододвинула свой стул поближе к Бруевичу.
Часть вторая
Бой на ножах в темноте
— Торговец заблудился, — устало произнес Доку Анзоров в телефонную трубку.
— А Али-Баба наш? — послышался издалека настороженный голос.
— И брат заблудился…
Это означало, что Рустам с изотопами и Даудов с головорезами исчезли.
— Почему? — после паузы вновь прозвучал голос.
— Тут что-то происходит не то. Я разберусь.
— Разберись. — В голосе появилась угроза.
Анзоров небрежно бросил телефонную трубку назад, и звероподобный массивный телохранитель с ловкостью вратаря поймал ее на лету.
— Вон! — крикнул депутат, и телохранитель испарился.
Анзоров сжал пальцы в кулак. Ох, как плохо. Тревожат такие звонки из-за рубежа. Бьют по нервам.
Два дня депутат, после того как его отпустили, отлеживался на даче на Рублевском тракте. Никого не принимал, ни с кем не разговаривал.
Ощущение, будто его гусеничным трактором придавило. Ярость распирала череп изнутри, как пар — перегретый котел, того и гляди взорвется. И запоздалый страх сжимал сердце ледяными тисками.
Доку, сильный, волевой, гордый человек, теперь ощущал себя как девица, которую изнасиловали в парке. Он не мог представить, что когда-то с ним поступят вот так, как с обычным бомжом, из тех, что батрачат на плантациях Ичкерии. С ним! С Анзоровым, чей род имеет в Ичкерии большой вес, так обошлись! Не говоря уж о том, что он депутат Собрания!