— Главный вход оставлять без присмотра нельзя в любом случае, — напомнил Карманников, — мы не знаем, какими средствами связи располагает охрана в холле. Охрану придется ликвидировать. Все, слушай приказ! Назначаю последние сутки на подготовку операции. Две пары уходят в ночь наблюдать. Особое внимание пропускному режиму, охране и дополнительным входам. Идут Зуб с Конем и Беркут с Татаром. Царь, с тебя машина. Мы с Майлсом на связи и подстраховке. Начало в двадцать два.
Бернетт сделала своему пациенту два укола: один ночью, когда поняла, в чем дело, и еще один утром, за час до того, как он может понадобиться Хальмейеру. Бессонная ночь в лаборатории дала свои результаты, догадка Кэролайн оправдалась. Лекарство, которое вводилось русскому на клеточном уровне для заживления, значительно разрушало действие препарата, который должен был оказывать влияние на мозг и подавлять волю. Внушаемость сразу же сильно падала, когда оба препарата вводились в один и тот же промежуток времени. Хальмейер об этом эффекте не знал. Бернетт собиралась сделать так, чтобы он не узнал об этом никогда. То, что Кэролайн догадалась о своем положении пленницы, Хальмейер наверняка уже понял. Он скорее всего считал, что доктор Бернетт заинтересовалась его исследованиями, поэтому будет работать в таких условиях, в какие ее поставили. Но длиться это до бесконечности не может. Бернетт рано или поздно должна была поставить вопрос ребром о своем принудительном содержании в клинике. Кэролайн понимала, что молчать об этом нельзя, иначе ее заподозрят в злом умысле. Поднять этот вопрос — равносильно смертному приговору. Это Бернетт тоже понимала. Пока ситуация не разрешилась в какую-нибудь сторону, ей нужно искать выход из опасного положения. Ставку Кэролайн решила делать на этого русского пациента. С ним она сможет попытаться убежать отсюда. Он военный, воевал здесь, значит, знает местность и обстановку. Главное, вернуть ему сознание и разбудить желание бежать во что бы то ни стало.
Хальмейер пригласил Кэролайн к себе в девять часов утра, как только приехал в клинику. Главный врач был странно возбужден. Он не переставая ходил по своему рабочему кабинету и то и дело потирал свои костлявые руки.
— Что ж, доктор Бернетт, мы подошли к финалу нашего очередного эксперимента, — заявил Хальмейер, глядя себе под ноги. — Подготовьте вашего русского подопечного сегодня к двенадцати часам. Мы проведем последний тест.
— Хорошо, — ответила Бернетт и вовремя остановилась, чтобы не задать вопрос, который может поставить под угрозу попытку ее освобождения.