Неужто думал, что уеду, с ним не попрощавшися.
— И я рада.
— Вот. — Он протянул шкатулочку махонькую да предивную. Никогда таких не видала. Сама-то, будто раковина речная, округла и вытянута. Крышечка расписана то ли белым по синему, то ли синим по белому. Главное, что роспись тонюсенькая, тут тебе и незабудки крохотные, с зерно маковое, веночками свиваются, и пташки с крылами дивными на ветках сидят…
Чудо.
А внутрях и того чудней, блестит она, будто жемчугами выстлана, только не жемчуга в ней — иголки, да такие, каковых у меня никогда не было. Тонюсенькие, с волос, но видно, что крепкие. Тут и на бисер отыщутся, и на шелк, и на гобеленовую плотную ткань.
Вот уж дар…
— Я слышал, что по вашему обычаю дарить иглы — дурная примета, но…
— В дурные приметы я не верю.
Шкатулочку я закрыла.
— Так угодил ли? — И глядит этак с хитрецою.
— Угодил, — отвечаю. — И никогда-то я такой красоты прежде не видывала… где ты…
И не спросила, потому как негоже это, про дар выспрашивать. Только Арей шире улыбнулся.
— Сделал я…
— Сам?!
Вот уж и вправду дорогой дар.
— Сам… это не так и сложно. Руки и капля магии… без магии, правда, было бы сложнее. Но если выйдет все, как надо… я очень надеюсь, что вышло все, как надо, то иглы не будут тупиться. А еще теряться не должны. То есть если вдруг какая потеряется, то поставь шкатулку открытой, она и вернется… на дальность десять шагов всего, но…
Он смутился.
И мне как-то вот… не так стало, вроде и подарок по нутру весьма, а в глаза Арею глянуть силов нет. И чую, что румянцем зашлась, что булка в печи…
— Спасибо… а то иголки, они вечно… и потом ищи их, ищи…
Ох, не то говорю.
Не так.
А как — сама того не ведаю. Потому и замолкаю, а замолчавши — сверток свой даю… и как-то от… плела я ленту от чистого сердца, и узором тайным шила, который на удачу, и еще от глаза дурного защитит, от лихоманки болотное, от злого умысла, от беды тайное…
— Вот, — говорю, — и тебе…
И руки у самой мало что не трясутся. А румянец мой, чую, так и пышет…
Арей же молча сверток принял. Поклонился.
— Спасибо…
— Только не открывай до Святочное ночи, чтоб уж по обычаю…
— Хорошо… тебя проводить? Правда, я только до ворот и могу… но ныне извозчиков будет вдосталь. Знают, что многие разъезжаются.
Верно.
Еще и сумки…
— А ты…
— Здесь останусь, — пожал плечами Арей. И усмехнулся: — От жалеть меня точно не нужно. Здесь не так и плохо… да и… нет у меня такой семьи, с которой можно было бы праздник провести.
Вышли вместе.
Арей сумки нес.
И больше не говорили, не о чем, стало быть… или было, много о чем было, да только робела я, хотя ж прежде за собою особое робости не замечала.