Но далече уйти не вышло, Еська нас на дорожке ждал. Со вчерашнее ночи он вновь переменился, возвернулся прежний, развеселый да удалой. В кафтане зеленом, алым поясом перехваченном, в портах широченных, шелковых. Сапожки сафьяновые белые с носами гнутыми.
Красавец, глядеть больно.
— А вот и невеста наша! — воскликнул он и шапку с головы сдернул, кинул под ноги… — С сопровождением!
Арей нахмурился. А Еська подскочил, под локоток меня взял, пальчиком перед носом самым погрозился:
— Что ж вы, боярыня Зослава, медлите? Карета подана… ждет-с…
И рученькою этак машет.
— Еська, — говорю, — хватит уже… шуток твоих.
— Да какие шутки? Ты ж у нас теперь не просто так, девка барсуковская, а самого наследного царевича невеста… пущай и азарского.
Вот язык, что помело… небось, когда б им дороженьки подметали, то не было б во всем свете белом дорожек чище.
— Еська… я ж не погляжу, что ты из царевых людей. — Арей мои сумки поставил, аккуратненько так, на чистое. И куртку расстегивать принялся.
Драться полезет? От мне только этакого счастия не хватало!
— Погодь, друже. — Еська меня выпустил и к Арею подскочил, приобнял за плечи. — Не спеши паром пыхать, а то весь изойдешь, ничего не останется… а разве оно так можно? От и я мыслю, что никак нельзя… в морду дать ты мне всегда успеешь… если сумеешь, конечно.
— Сомневаешься?
Странно, но со слов тех Арей приспокоился будто.
— Поглядим, — ответил Еська. — Я ж не о том… я о Зославе… до Барсуков путь далекий, а невеста нашего Кирейки многим поперек горла стала, что ихним, что нашим… может, конечно, и ничегошеньки не случится, съездит она домой, возвернется… а может, и произойдет по дороге несчастие какое. Лихих-то людей хватает… а ну как встретят карету почтовую? Аль скушает она в трактире пирожка с грибами отравленными… аль змею подушкою придавит, та и цапнет. Со змеи-то после какой спрос?
Арей нахмурился.
— Думаешь?
— Я думаю? Да ты что, Ареюшка! Где я и где думать?! — Еська по лбу кулаком постучал, и звук вышел звонкий, чистый, таким не каждый глиняный збан отзовется. — Нашлися люди премудрые, которые постановили, что раз уж обзавелся наш наследничек, чтоб ему до конца жизни орехи пустые попадалися, невестою, то надобно сию невесту уважить… а то ж где это видано!
— Еська! — рявкнул Арей так, что воробьи с куста порскнули. — Кто поедет?
— Ты и поедешь.
— Я?!
А меня туточки будто и нету.
Стою. На воробьев пялюся, да и думу думаю, только, чую, не удумаю толкового, хоть бы всю голову на мысли премудрые изведу. Да и откудова у девки премудрости набраться?
— Во-первых, ты нашему азарину не хвост собачий, а близкий сродственник… любимый, можно сказать…