Боярыня нахмурилась.
И комнату взглядом обвела, хмурым таким взглядом, от которого девка сжалася в комок. Свечка в ея руках и та тряслася хвостом мышиным.
— И что вы здесь делаете? — В голосе боярыни был лютый холод.
Да только что энтот холод Арею. Усмехнулся он, потянулся, нарочито медленно, Добронраву Любятичну дразня, и говорит:
— Мой родич поручил мне стеречь его невесту… вот я и стерегу.
— Здесь?
— Стеречь ее в другом месте было бы несколько затруднительно, не находите?
— Вы думаете, что княжне в моем доме что-то угрожает? — И бровку этак вздернула, да только Арей и бровок боярыниных не убоялся.
— Я не думаю. — Он зевнул. — Я исполняю поручение.
— Вы… — Боярыня аж покраснела, небось, никто с нею не смел так разговаривать. — Да что вы себе позволяете?!
— Чего он там позволяет? — На пороге появился Лойко, сонный, встрепанный. — Безрогий ты наш… давай ты себе будешь позволять в другое время… спят все давно.
Безрогим он Арея нарочно обозвал.
Да только тому что с гуся вода.
— Это недопустимо! — ярилась боярыня, только как-то… очень нервозно ярилась. — В постели незамужней девушки…
— Рядом с постелью, — деловито уточнил Арей.
— Неважно! В одной комнате… ее репутация…
— …заботит ее нареченного. А ему спокойней, когда кто-то рядом с княжною. А то ведь сами понимаете, дом большой, запутанный, еще ошибется кто невзначай. Потом объясняй ему, что он и вправду ошибся, провожай…
— Куда?
— За дверь, — ответил Арей, в глаза боярыни глядючи. — Иные и такие упертые… прям бараны… хоть силком выволакивай.
Добронрава Любятична рот раскрыла.
И закрыла.
И девке отвесила оплеуху.
— Дура… чего верещишь?
— Так ведь того… матушка…
— И этого… прочь пошла.
Девка и шмыгнула за двери, следом и боярыня выплыла, правда, напоследок Арея взглядом недобрым одарила, будто примериваясь, как оно половчей будет с него шкуру-то спустить. Арей взгляд оный спокойно выдержал.
Поднялся даже.
И поклонился боярыне в пояс.
А как вышла она, то и на шкуру подле кровати вернулся, будто бы оно так и надобно. Я только рот и раскрыла…
— Сами справитесь? — зевнул Лойко и живот поскреб. — Аль подсобить?
— Справлюсь. — Арей на шкуре вытянулся.
— Ну глядите… если чего, то свисти.
И дверь закрыл.
А я… что я… сижу дура дурой, что кура на насесте, и понять пытаюся, чего ж тут творится-то.
— Ну? — Я, конечно, не боярыня, и грозности голосу моему, может, недостает вовсе, да только и без грозности сумею. — Чего ты вытворяешь?
— Сплю, — глазом не моргнув, ответил Арей.
— Тут?
— Тут, — и по шкуре медвежьей похлопал. — А что? Мягенько, тепло даже, если завернуться…