Арей вспыхнул.
И пламя его было синим… никогда не видывала, чтобы пламя было синим… рыжее, рудое… темное, когда в гончарное печи аль в горне кузнечном, куда дядька Ильяс позволил заглянуть. То пламя жаром дышало за десять шагов…
А нынешнее снег мигом вытопило.
И землю иссушило.
Дыхнуло в самое лицо, лицо это опаливши. И кажется, Илья рукою закрылся.
— Силу бери!
Он кричал, да только разве услышишь в умирающей метели, которая сама заходилась в агонии… и отпрянул снежный зверь.
Да только не отпустил человек.
Крепко вцепился.
— Силу…
Я слышала сквозь сухой треск огня и шипение воды, сквозь полный обиды голос подгорное твари…
— Бери!
Лойко сунулся за черту круга, но остановлен был.
— Так ты ему не поможешь. — Илья одернул на себя. — Возьми за руку… попытаюсь внешний поддерживающий построить… только я…
— Строй!
— Я про него читал лишь…
— Давай уже… Зося, щит…
Держу.
И не так тяжек он, устоявший пред метелью, сколь тяжко самой стоять по эту вот черту. Сердце туда рвется… шагнула бы, бегом бы побегла… сама бы вцепилась в ледяную тварь, ежели б помогло…
И кажется, плачу.
Ничего.
Случается… потом подумаю…
Щит.
О щите думать надобно.
Не о том, что пламя синее выцветает… и что ныне за ним человека разглядеть можно… не о том, что Илья чертит на земле пальцем символы, спешно, губами шевелит, про себя проговаривая, да чует — не успевает… не о том, что Лойко на зверя глядит да бесится, разумея, что этот враг не по силе евоной…
А зверь, зверь бы бросил неудобную добычу.
Больно ему.
И уйти бы, уползти в ледяную свою берлогу, раны зализать, да… гонит воля человека, спеленала, заставляет… и стоит зверь.
Душит.
Хрипит, не то водой, не то кровью своею, изо льда выплавленною да вскипевшей, давится. Но снежные когти крепко вошли в Арееву спину… и алое течет, мешается с грязью, с водой…
Не смотреть.
Щит держать, потому как вылетели из-за лесу конники… несутся, взбивают копытами конскими что снежную пыль, что кровавую грязь… и стрелы поднялись роем.
Взвились.
Впились в щит, пробуя на прочность.
— Зося…
— Удержу! Помоги ему…
…помог бы.
Илья бледен, пальцы в землю вошли, в переплетение символов. И сам изогнулся, рот приоткрыл, а изо рта того слюны нить тянется, и чую, как уходит Ильюшкина сила в землю.
А через землю…
…дойдет ли?
Конники мимо пронеслись, да Лойко извернулся, в спину по стреле послал. Немного их осталось, да сколько уж хватит. А как развернулись вновь на нас, то и, оскалившись, закрутил воздушную плеть…
…сколько сил хватит.
Хватает.
У меня пока хватает…
И вновь кричат… а я уж не разберу, кто… всадники валятся на снег, кувыркаются, дразня запахом свежее крови, легкое добычи подгорного зверя.