Как хорошо, что он приходится на Рождество, пусть бесснежное здесь, в Европах (я-то, в отличие от фокус-группы, зиму люблю!), но все равно – сказочное.
Я расслабилась и решила накупить разноцветных шаров: дешевых красных и более изысканных цветов – темно-синих, бирюзовых, оранжевых. А еще – серебристой мишуры. И гуся – огромного, которого я поставила себе целью запечь, как и положено: с местными фермерскими яблоками, не обработанными химикатами.
Дела были закончены, остались одни удовольствия: удовольствие от готовки, радость от счастливого лица двухлетней дочки, впервые вместе со мной украшающей елку…
Гусь едва успел отправиться в духовку, как я услышала ключ, повернувшийся в замке. Муж переступил порог и замер.
– Ты рано, – я вышла в прихожую, поцеловала его ледяную – он передвигался по городу на скутере – щеку. – Гляди, какая красота!
Он обвел взглядом преображенную гостиную: не успокоившись на елке, мы украсили свежеприобретенными шарами каминную полку, люстру, углы картин. Блистающий «дождик» обвивал любимую супругом африканскую скульптуру темного дерева и сдобных барочных ангелов, парящих над камином.
Муж кивнул и криво улыбнулся.
– Что случилось? – нахмурилась я.
– Меня сократили, – сказал он, глядя в сторону, на довольных наряженных ангелов. – Уже давно поговаривали о новой волне увольнений, и вот…
Муж, наконец, перевел глаза на меня.
И глаза эти были чертовски виноватыми.
Экономический коллапс – тот самый, что не позволил в начале года снять мой блокбастер, ударил по Европе еще сильнее, чем по России. Россиян спасала цена на нефть. В Европах же бушевал сильнейший со времен Великой Депрессии финансовый кризис. По банкам шли, одна за другой, волны увольнений. Рынок труда, как московское метро в час пик, был уже под завязку полон безработными банковскими служащими с высокой квалификацией.
И вот, перед Рождеством вздыбился последний, для нашей семьи – роковой, девятый вал.
Я молча обняла мужа.
– Ничего, – сказала я то, что женщины столетиями говорили своим мужьям с виноватыми глазами. – Как-нибудь. Прорвемся.
За ужином настроение наше чуть улучшилось – гусь вышел отменный, спору нет. Надо бы чаще его покупать, подумала было я – и сама же себя одернула: шиш тебе, а не гусь! Курица – вот теперь твоя птица. По крайней мере до тех пор, пока муж не найдет работу.
– Знаешь, – сказала я, обгладывая гусиную шейку, – все не так плохо. Сейчас примут эти четыре серии, и хоть что-то мне да заплатят? На первое время хватит, а потом я напишу еще четыре…
М. позвонил в десять вечера.