— Нам нужно два человека для одного дела, которое может не понравиться вашему правительству, но нужно для общего успокоения и порядка.
— Пожалуйста, — просто сказал Воробьев.
После этого разговора каждые три дня, захватив рыболовную сеть и удочки, друзья отправлялись под вечер с Елагина острова к финским берегам в небольшом ялике, который обычно стоял на замке у моста. Во тьме, мигая крохотным огоньком, к ним подходил быстроходный катер. На носу стоял неразговорчивый финн с трубкой в зубах и в кожаной ушанке, молча принимал небольшой пакет и вручал Воробьеву такой же.
Высокий черный человек в назначенный час поджидал Воробьева в Летнем саду на пустынной набережной Фонтанки. Он принимал и отдавал пакеты, оглядываясь во все стороны. Это был Леонид Иванович Живаго, мелкий служащий одного из посольств.
Однажды лодка была обыскана сторожевым катером порта. Пакет своевременно пошел на дно. Такова была инструкция. Молодые люди ловили рыбу. Это было более чем естественно в эти трудные годы. Это могло быть спасением от голода.
За эти ночные поездки платили куда лучше, чем за поддельного Веласкеза или подлинного Репина.
Глава XVII
УГЛОВАЯ КОМНАТА
Настя осталась у крыльца. Рукавом она вытирала пот со лба. Не так легко, хотя бы и вдвоем, прокатить тележку по свежему снегу с Крюкова канала до исполкома. Корзины, ящики, плохо увязанные, плывут во все стороны. И, главное, нет покоя на душе. Алексей говорит: белье военным, пальто рабочим, которым не на что купить теплое. Ну, а барынины кружевные сорочки куда? И когда с тротуара услышала, как прошипел седой чиновник в высоких ботах: «Награбили. Среди белого дня…» — дрогнули руки, и она едва не убежала.
Но Алексей, упершись кряжистым плечом, перекатил тележку через выбоину, и Настя опять впряглась помогать брату.
— Приволок генеральское. В общий котел, — сообщил Алексей секретарю.
— Валяй, валяй. Сдай завхозу под расписку…
— Послушай, товарищ Черкасский. Дай мне троих людей и ордер — я тебе вагон добра приволоку. Там же хламу до потолка. Квартир двадцать. Хозяева бегут, остались случайные люди, племянники, тетки…
— Я тебе толковал, толковал… А сколько таких домов в районе? — Черкасский разложил на столе протертые локти. — Ты знаешь, что у нас в районе на сегодня тридцать восемь крупных предприятий в руках хозяев? Погоди, погоди, — остановил он взволнованный жест Алексея. — Петроградский Совет уже отобрал у владельцев за отказ продолжать производство сестрорецкий металлический завод «Самолет». Мы секвестрировали «Русско-Балтийский». Хозяин завода «Руссель Заде» решил сбежать к Каледину — мы его арестовали и отобрали завод. Мы конфискуем заводы тех хозяев, которые отказываются платить рабочим. Конфисковали предприятия и капиталы «Русско-бельгийского общества». Декрет о конфискации Путиловского завода подписан Совнаркомом. Но разве это и все наши заботы? На десятках заводов идет расхищение фондов, прячут сырье, прячут импортные экстракты, какие не получишь у нас, инструменты и части. Кто злей — портит машины: не нашим, не вашим. Уже сейчас останавливаются заводы. Многие инженеры, техники тянут за хозяев. Хозяева хотят, чтобы мы убедились, что без них нам не обойтись, не справиться со сложным хозяйством. Представь себе, что мы отберем все заводы, а пустить их не сумеем. И дело вовсе не в том, чтобы захватить у буржуев их барахло, — сказал он с великолепным для его рваных локтей презрением. — Нам важно взять в свои руки промышленность на ходу, перестроить ее, обновить, расширить, и тогда социалистические заводы дадут рабочему все, чего он только пожелает, в любом количестве.