Эмилия схватилась за сердце.
Остаток пути до дома Шарль проделал незаметно для себя. В приподнятом настроении он даже не обратил внимания на унылую физиономию всегда жизнерадостного Планше. Но когда оказался в комнате, заметил, что постель непривычно аккуратно застелена, а на подоконнике появились подозрительные красные подтеки.
— А ну, сибарит, сознавайся, чего натворил? — грозно вопросил он слугу.
— Э-э… ваша милость, так вы вчера бутылку недопитую прямо на окно поставили… А я утром-то, как вы изволили на службу отбыть, решил в комнате прибраться, — затараторил Планше, бегая взглядом по углам. — Ну и… промахнулся по бутылке-то, задел за горлышко, а она возьми да и опрокинься! Вот!..
— И где же она?
— Ну… я ее вып… выбросил то есть…
— Недопитую?
— Так вылилось вино-то!..
— Все до капли?
— Почти…
— «Почти» — это сколько? Только не ври! — Д’Артаньян уже с трудом сдерживал смех, и ему стоило немалых усилий сохранять на лице суровое выражение.
— Полста… стаканчик примерно… ма-аленький…
— Ясно. Значит, имей в виду: стоимость бутылки вычту из твоего жалованья!..
— Да ведь вы, ваша милость, жалованья мне и так уже два месяца не платите! — с обидой воскликнул пройдоха.
— Не смей при мне говорить о деньгах! Лучше признавайся, что с постелью сделал?
— Пе-перестелил… По-постирать отдал…
— С чего бы? Она и так не грязная была?
— За-запачкалась, ваша милость… Вы вчера прямо в сапогах в нее улеглись…
Д’Артаньян перестал наконец сдерживаться и расхохотался. Этот пронырливый и сообразительный парень ему понравился сразу, еще во время их первого знакомства.
— Ладно, Пьер, — великодушно сказал он, — можешь дальше не сочинять. Так и быть, прощаю на сей раз все твои прегрешения. Скажи лучше, кто-нибудь заходил, спрашивал меня?
— Да, ваша милость. — Планше заметно воспрял духом, как только понял, что гроза миновала. — Давеча заглянул какой-то монах-капуцин, назвался Паскалем и объявил, что будет ждать вашу милость в трактире «Быстрая лань», что на северном конце Большого рынка.
— Ага! Значит, он что-то пронюхал!
— Я бы на вашем месте поостерегся туда ходить…
— Почему?
— Это плохое место для благородного господина.
— Эх, дружище Планше, — д’Артаньян крепко хлопнул слугу по плечу, — я ржавею без приключений! Поэтому очень рад, что мой помощник, капуцин, похоже, нашел дело, достойное мушкетера и дворянина! И я не премину им заняться. Так что приготовь-ка мне наряд для прогулки по ночному Парижу…
И пока Шарль с энтузиазмом чистил и заряжал пистоль и правил клинок шпаги оселком, Планше, по привычке ворча, проверил и выложил на постель любимые хозяином дублет с кольчужными вставками на груди и плечах, кожаные штаны и кожаный колет. Шляпа с жемчужно-серым пером, короткий плащ и ботфорты ждали мушкетера возле двери.