Д’Артаньян и Паскаль добрались до улицы Святой Катарины уже в полной темноте. Шарль даже подумывал, не отложить ли визит до утра, но капуцин здраво рассудил, сказав, что такой тип, как самозваный сынок кардинала, не станет торчать днем в своем углу, а скорее отправится туда, где побольше народу и подешевле пиво, чтобы за басню о благородном происхождении бесплатно поесть и попить, а то и обрести пару-другую сочувствующих.
Но когда мушкетер и монах отыскали нужный дом, двери его оказались заперты, фонарь над крыльцом едва теплился, а на грифельной доске слева от входа было криво намалевано: «Мест нет».
— И что будем делать? — Д’Артаньян в замешательстве покрутил ус. — Не вышибать же дверь?
— Ну зачем же сразу — вышибать, месье? — покачал головой Паскаль и хитро подмигнул. — Они сейчас сами откроют…
Он подошел к низкому окошку справа от двери и трижды стукнул в него. Через минуту ставень приоткрылся на ладонь и в неверном прыгающем отсвете свечи в щели показалась заспанная физиономия.
— Кого там несет на ночь глядя?
— Во имя Господа, — странно и четко произнес Паскаль.
Шарль услышал за окном сдавленный ох, и сейчас же прозвучал не менее странный ответ:
— Именем Его!..
Потом за дверью завозились, и наконец она открылась. В проеме показался всклокоченный человек со свечой в руке. Увидев мушкетера, он шарахнулся было назад, но тут заметил рядом тощую фигуру монаха и вдруг резко согнулся в глубоком поклоне. Затем быстро отступил внутрь.
— Проходите, проходите, милостивые господа, — забормотал слуга, — за мной, прошу вас… вот сюда, в трапезную…
Он прошмыгнул вперед, ловко зажег большой канделябр над длинным столом.
— Не желают ли господа отужинать?
— Желают, желают! — сделал грозное лицо д’Артаньян, усаживаясь за стол. Когда слуга исчез, он в упор посмотрел на капуцина. — Ну-ка, сознавайся, что еще за пароль ты назвал этому разбойнику?
— Господь с вами, месье! — обиделся Паскаль. — Какой же он разбойник?! Это управляющий господина Помпедула, Якоб Шварц…
— Ты мне зубы не заговаривай! Что означает твой пароль «во имя Господа»?
Монах заерзал на скамье, отвел глаза, потом вздохнул:
— Ничего особенного, месье… Просто условная фраза для… людей на службе его преосвященства…
— Врешь!
— Ей-богу, чистая правда!.. Можете сами у отца Жозефа спросить.
— И спрошу!..
Разговор прервался появлением в трапезной миловидной служанки с припухшими, видимо ото сна, глазами. Она приветливо улыбнулась гостям, сделала книксен и выставила на стол блюдо с пирогом и кувшин.
— Все уже остыло, месье… И печь погасили…