— Кто вас прислал? — строго спросила Люси, надменно выпрямившись в кресле. — И по какому делу?
— Меня не присылают. Я сам иду туда, куда мне надо, — весьма дерзко и грубо ответил гость. Однако голос его показался Люси немного знакомым — мягкий и даже певучий. Интересно, откуда?.. Впрочем, такой выговор почти у всех шотландцев.
— Неприлично оставаться в присутствии знатной дамы в головном уборе, — не удержалась от замечания Люси.
— А вот тут вы правы, миледи, — усмехнулся гость и снял шляпу. Но не размашистым жестом, как кавалер, что кланяется даме, а просто — как будто вернулся домой и отдает головной убор лакею.
В дрожащем свете тройки свечей Люси увидела смуглое лицо с высоким лбом, небольшим прямым носом, впалыми щеками и выдвинутым вперед подбородком. Довольно длинные темные волосы с проседью почти достигали плеч. На вид мужчине было лет около пятидесяти.
— Боже мой, милорд! — воскликнула Люси, признав посетителя. — В такое время, переодетый…
— Не имел желания вредить вашей репутации, миледи, — развел руками Джон Элфинстоун, лорд Балмерино. — Отошлите слуг, что топчутся за дверью. Нам предстоит важный разговор.
— Благодарю… — только и смогла прошептать в растерянности Люси.
В самом деле, ночной визит такого гостя мог обернуться и крупными неприятностями, и… большими преференциями.
Для Люси явилось полной неожиданностью, что Элфинстоун в Лондоне. По здравому размышлению, этому смутьяну следовало бы прятаться где-нибудь в горах Шотландии — затаиться там, как мышь в норе, и больше не рисковать жизнью ради каких-то непонятных тонкостей богослужения. Но, разумеется, дело было не только в церковных нововведениях.
Лорд Элфинстоун был прирожденным бунтовщиком — бунтовщиком по праву рождения. Его отец, сэр Джеймс, только чудом умер своей смертью, ибо его собирались не просто казнить, но четвертовать за очень подозрительную переписку с самим папой римским. Сэр Джон встал во главе дворянской оппозиции, когда король Карл взялся переделывать привычную шотландцам пресвитерианскую церковь на англиканский лад.
Есть вещи, которые трогать нельзя. Просто нельзя. И опытные политики знают: король может повышать налоги, король может затевать войны, король может завести целый гарем — его народ поворчит, посмеется, поплачет, но не встанет на дыбы, как бешеный жеребец. А вот вмешаться в привычное богослужение, изменить в нем хотя бы строчку, хотя бы слово, уже опасно! За право молиться Богу по-своему народ будет сражаться всем, что под руку подвернется.
Шотландская церковь немало позаимствовала у кальвинистов. По сути, она с 1581 года и была кальвинистской, затем — пресвитерианской. Но королю Карлу захотелось утвердить в своих владениях единую церковь — англиканскую. Она, даже если отвлечься от его искренней веры, была ему необходима. Англиканское учение освящало и подтверждало абсолютную власть и права епископов и короля.