Золотая пряжа (Функе) - страница 186

Чурак пожал плечами.

– Молод, лет двадцати с небольшим. Темные волосы.

Без сомнения, это он. Не так-то много людей умеют обращаться с плавящей секирой, если только они не уроженцы Нихона. Столько мух одним ударом! Интересно, что думает Бесшабашный о своем отце? Если, конечно, он вообще узнал его.

В полночь, спустя четыре дня после взлома царской кунсткамеры, в одном из переулков на окраине Москвы из темноты вынырнули четыре фигуры. Поджидавшая их на углу пара похоронных карет понравилась Джекобу гораздо больше, чем повозка мусорщика, запахи которой до сих пор не выветрились из его одежды. Брюнель же, напротив, был настроен пессимистично и называл абсурдной идею миновать уличные посты в гробах. Он успокоился, лишь когда из дрожек за каретами вышла Ахматова в траурном платье и объяснила, что ночные погребения в Москве дело обычное и лучшего способа покинуть город у них нет.

Со дня спасательной операции карлица появилась на людях впервые. Для надежности прикрытия она велела положить в один из гробов самый настоящий труп, который по ее просьбе оборотень тут же продемонстрировал Брюнелю. На вопрос Джекоба, нет ли среди ее многочисленных поклонников директоров похоронных агентств, Ахматова загадочно улыбнулась.

Орландо, уже вполне пришедший в себя после пыток в царских застенках благодаря целительскому искусству карликов, тут же улегся в гроб. За последние четыре дня Джекоб проникся к нему симпатией и не мог понять, стал ли от этого еще больше ревновать его к Лиске или наоборот. Они успели обсудить много тем. Говорили о политической ситуации в Альбионе и Левонии, об опасности и ее притягательной силе… О чем угодно, только не о том, что так волновало их обоих.

Людмила поехала впереди на дрожках, с оборотнем в качестве кучера. Черная вуаль придала ее лицу неповторимое очарование, и Джекоб подумал, что, пожалуй, рискнул бы усесться с ней рядом только ради удовольствия полюбоваться, как взглядом из-под вуали она будет завораживать караульных.

Что и говорить, не таким они представляли себе прощание с Москвой. Кто бы мог подумать, что они будут трястись на булыжной мостовой, лежа на красном похоронном шелке. Джекоб пытался угадать маршрут и настраивался сыграть мертвеца каждый раз, когда карета останавливалась. Оборотень хорошо выбелил их лица пудрой и, в дополнение к трупу в карете Брюнеля, сунул между гробами для запаха трех дохлых кошек. Однако гроб Джекоба так ни разу и не открыли.

Джекоб ясно дал понять, что предоставит царский ковер-самолет в распоряжение команды лишь при условии, что к ней присоединится выпавшая из поля зрения пара поджигателей. Хануте, впрочем, удалось передать Людмиле через посыльного, что они с Сильвеном благополучно пережили суматоху и нашли укрытие в другом конце города. Ахматова приняла условие Джекоба без восторга. Карлица представляла собой одну сплошную загадку, и Бесшабашного так и подмывало спросить, зачем она шпионит в пользу Альбиона, если так любит свою родину. «Морж хорошо платит», – так ответил на этот вопрос Орландо, но Джекоб понимал, что главная причина не в этом. Каждый из них имел свои тайны и наловчился их оберегать. О том, что Джекоб не намерен переправлять Брюнеля и Орландо в Альбион, знала только Лиска, и исход этой ночи – свобода или тюрьма – целиком и полностью зависел от того, получит ли она его известие.