Она выразительно всплеснула руками и задала новый вопрос:
— Ты на самом деле веришь, что маркизу здесь понравится?
После этих слов она сделала очередную паузу.
— Он порхает из будуара в будуар. Сегодня у него одна женщина, завтра — другая, послезавтра — третья. Его видят на скачках, в Булонском лесу, на императорских балах и званых приемах, которые устраивают актрисы и куртизанки.
Она горько усмехнулась:
— Ты всегда говорил, папа, что мужчина ни о чем не думает в подобных обстоятельствах, и я уверена, что ты прав.
Она вздохнула.
— Я хочу жить так, как мы с тобой мечтали, — жить размышляя, смотреть в суть вещей и находить то, что ты называл «миром, скрытым от этого мира». Это путь развития, и только он способен помочь Франции. — Голос Йолы звенел от воодушевления.
Затем, словно поняв, что ей никто не ответит, она закрыла глаза руками.
— Помоги мне, папа! Подскажи, что мне делать! — взмолилась она. — Потому что, честно говоря… я боюсь… боюсь того, что со мной будет!
Она не заплакала, хотя к глазам уже подступили слезы.
Затем, как будто прислушавшись и услышав в ответ лишь молчание, Йола решительно откинулась на спинку кресла и, чтобы как-то отвлечься, вытащила ящик стола. Он был забит бумагами, и она подумала, что неплохо бы просмотреть их. Среди них наверняка найдутся документы, имеющие отношение к поместью. А ведь ей непременно надо научиться всему, что умел отец в управлении замком и поместьем.
Задвинув этот ящик, она выдвинула другой. В нем оказались топографические карты и планы местности. Это тоже необходимо внимательно изучить в ближайшем будущем, как только у нее появится время.
Она выдвинула третий ящик. Увидев, что находится в нем, Йола застыла на месте. Медленно, почти против воли, она взяла в руки миниатюрный портрет, лежавший поверх вороха писем, и поднесла его к глазам. Портрет женщины.
Не слишком молодой и не слишком красивой. По крайней мере, в классическом смысле. Но в ее взгляде и легкой улыбке было что-то притягательное. Темные волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб. На шее — кулон на зеленой бархатной ленточке.
Йола долго разглядывала портрет. А затем, как будто отец только что поговорил с ней, поняла, что ей нужно делать. На какой-то миг это показалось ей удивительным, почти фантастическим и невероятным, но все же идея была столь ясной и отчетливой, что сомнений не оставалось: только это и поможет решить ее проблему.
Она осторожно положила портрет на место и, задвинув ящик стола, заперла его на ключ. Положив ключ в средний ящик, где слуги вряд ли найдут его, Йола устремила взгляд на противоположную стену комнаты и произнесла: