— Я не видела их вот уже несколько лет, — ответила Йола. — Вы знаете, что мама была против присутствия в замке других людей. Когда она умерла, мы с папой сочли неприличным сразу после ее ухода принимать гостей. Мы решили подождать год, пока не кончится траур.
Йола горестно вздохнула. Ее отец умер через одиннадцать месяцев после матери, и весь последующий год она провела вдали от дома, в пансионе.
Так получилось, что она не могла приехать на похороны, хотя на них прибыли родственники со всей Франции, чтобы отдать последний долг главе семейства.
Потрясение, вызванное внезапной смертью дорогого ей человека, было столь велико, что Йола слегла с тяжелейшей пневмонией, и врачи запретили ей покидать постель.
Она не слишком сожалела о том, что не могла присутствовать на отцовских похоронах. Ей хотелось запомнить его живым и веселым и не омрачать память образом безжизненного тела. Именно таким он был, когда она видела его в последний раз, — веселым и энергичным. Весь тот день она проплакала в одиночестве в своей спальне. Роль распорядителя скорбной церемонии взяла на себя ее пожилая родственница из Тура.
Йола только сейчас задалась вопросом, а был ли маркиз в числе тех, кто прибыл на похороны? Она так и не удосужилась узнать, кто именно приехал проститься с ее отцом, потому что была в отчаянии. Теперь же ей было бы интересно выяснить, осмотрел ли он тогда замок. Что, если он уже тогда решил, что неплохо бы стать его хозяином?
Однако вслух она произнесла другое:
— И какой же план вы для меня придумали, мадам? Поделитесь, если можете.
— Прежде всего я хотела бы кое-что разъяснить, — сказала мадам Реназе. — Вы говорили о дамах полусвета, и, возможно, это неплохое слово, придуманное Дюма-сыном для этого явления, которое мы наблюдаем в Париже. — Прежде чем заговорить снова, мадам Реназе немного помолчала. — Вторую империю назвали золотым веком куртизанок, однако женщины, создавшие Парижу репутацию самого скандального города в мире, женщины, чьи бриллианты, званые обеды и верховые прогулки в Булонском лесу заставили всю Европу говорить о них, очень непохожи, скажем, на меня и мою племянницу.
Йола с недоумением посмотрела на свою собеседницу.
— Французы давно придумали выражение chère amie, потому что считали, что брак по решению родителей нередко бывает несчастливым или, как в случае с вашим отцом, полным страданий. — Глаза мадам Реназе затуманились, и она продолжила: — Они влюблялись и очень часто находили истинное счастье в той женщине, с которой не могли в силу условностей появиться в свете, но которая во всех смыслах была им второй женой.