– Вы можете написать майору? – спрашивает Гизеке.
– Какому майору? – удивляюсь я, но Людвиг пихает меня в бок, и я спохватываюсь: – А что ему написать?
– Чтобы он дал мне разрешение поехать во Флёри. – Гизеке все больше возбуждается. – Это поможет, точно. Сейчас там, конечно, тихо, а я помню, только когда там дым стоял коромыслом. Я дойду Долиной Мертвых мимо Мерзлой Земли до Флёри, не услышу ни одного выстрела, и все пройдет. И я наконец успокоюсь, как вы думаете?
– Оно и так пройдет, – говорит Людвиг, сжимая Гизеке локоть, – ты только должен это хорошенько усвоить.
Гизеке смотрит в никуда.
– Все-таки напишите майору. Меня зовут Герхард Гизеке, с одним «к». – Глаза у него без выражения, как у слепого. – Принесите мне немного яблочного мусса? Так хочется яблочного мусса.
Мы обещаем принести все, что его душе угодно, но он нас уже не слышит, стоит с отсутствующим видом. Когда мы собираемся уходить, он встает и отдает Людвигу честь, затем, моргая пустыми глазами, садится за стол.
В дверях я еще раз оборачиваюсь. Гизеке вдруг вскакивает, как будто проснулся, и подбегает к нам.
– Заберите меня, – говорит он высоким, странным голосом, – они уже ползут.
Он со страхом жмется к нам. Мы не знаем, что делать. Тут появляется врач, смотрит на нас и осторожно приобнимает Гизеке за плечи.
– Пойдем-ка в сад, – спокойно говорит он, и Гизеке позволяет себя увести.
Землю освещает вечернее солнце. Из зарешеченного окна еще доносится: «Замок стал добычей тлена… Мимо мчатся облака…»
* * *
Мы идем молча. Слабо поблескивают борозды на полях. Сквозь ветви просвечивает узкий бледный месяц.
– Мне кажется, у каждого из нас есть что-то такое, – после довольно продолжительного молчания говорит Людвиг.
Я смотрю на него. На лице отблеск вечерней зари. Серьезен и задумчив. Я хочу ответить, но вдруг по всему телу пробегают мурашки, откуда и почему – не знаю.
– Вообще не надо об этом говорить, – отрезает Альберт.
Мы идем дальше. Закат угасает. Наступают сумерки. Месяц становится ярче. С полей поднимается ночной ветер. В домах зажигаются первые огни. Мы заходим в город.
Георг Раэ всю дорогу молчал. Только когда мы останавливаемся проститься, он как будто очнулся от мыслей.
– А вы слышали, куда он хочет? – спрашивает Георг. – Во Флёри… Обратно во Флёри…
Домой мне еще не с руки. Альберту тоже. Мы бредем вдоль вала. Внизу шумит река. У мельницы мы останавливаемся и облокачиваемся на перила моста.
– Странно, Эрнст, вообще неохота быть одному, да? – спрашивает Альберт.
– Да, – отвечаю я. – Не очень понятно, где твое место.