«А еще, — писала Елена Васильевна, — возле камина, — если он, конечно, за столько лет сохранился, — две головки в стиле модерн».
Елена Васильевна просила сделать набросок — как выглядит особняк сейчас, и зарисовки комнат. Это письмо она написала до поездки Светланы в Драгомею. Наверное, сейчас у нее лежит подробный отчет о том, как прошла выставка. Там было много подробностей, интересных для Елены Васильевны.
В тот же день Светлана зашла в особняк — посмотреть, есть ли там книги об Испании, чтобы не тратить время на публичную библиотеку. И, к своей радости, обнаружила солидную подборку. Она и не мечтала о том, что сразу у нее под рукой окажется такое количество нужных книг. Это были и альбомы с репродукциями, и фотоальбомы, и этнографические исследования чуть ли не по каждой провинции.
Прежде чем погрузиться в работу, Светлана вернулась с комнату с «фонарями» и посмотрела вверх: «узор счастья» остался. Потом она сделала набросок головок (в стиле модерн) у камина и подумала, что, наверное, маленькую Елену Васильевну приводили сюда родители в гости к кому-то. Как забавно.
Закончив наброски, Светлана вложила их в конверт, заклеила и сунула в сумку, чтобы опустить по дороге, после чего открыла первую книгу — испанского философа Ортеги-и-Гассета, у которого нашла заметки о народном костюме...
Через несколько дней, когда она вот так же перелистывала книгу за книгой и по ходу делала наброски, ей пришло в голову: а что, если попробовать что-нибудь в духе Сальвадора Дали? Сюжет ведь был достаточно условным: призрак погибшего на дуэли возлюбленного преследует героиню, но настоящая любовь оказывается сильнее смерти.
Балет композитора Де Фальи «Любовь-волшебница» не был столь популярным, как «Кармен-сюита». И, конечно, почти всякий художник невольно должен был оказаться под обаянием того, что сделали постановщики Бизе-Щедрина. Значит, надо попробовать зайти совсем с другой стороны. В Испании много разных провинций. И песчаные желтоватые дюны на голубом фоне — тоже Испания.
Она сделала несколько набросков, но поняла, что этот сюрреалистический стиль слишком холоден. Надо было искать в другом направлении.
Ключ, конечно, находился в последней фразе: любовь сильнее смерти.
Быть может, это следует выразить цветом? Если смерть — белая, то какого цвета любовь? Красная с белым? Нет. Земляника в сметане. Любовь испанки и испанца — это страсть, а не крем со сливками. Цвета должны быть открытые, контрастные. Значит, если смерть — это небытие — белый саван, белый призрак, смерть в белом... — снова начинала рассуждать она и, опять зайдя в тупик, перелистывала книги — от художников Золотого века до современников. Но все чаще она смотрела работы этнографов и фотографов, жанровые сценки.