- Ой, извини, Виктор Иванович, каска у тебя сползла, сейчас сниму.
Снял, стало видно силуэт Перунова.
- Что там немец?
- Живой. Наверное. Не шевелиться. Мельник его пинками избил, когда я вас оттаскивал.
- Свяжи. А то этот гад здоровущий, как лось. Еле свалил. Куда он мне попал?
- Прямо в сердце стрелял. Пустой рожок автомата и броня сдержали пулю. Где-то в груди застряла. Крови-то натекло!
- Кровь толчками выходит?
- Нет, просто льётся. И не пузыриться, значит, до лёгких не дошла. Я запомнил всё, чему учили. Мельник! Лёша! Кинь пакет!
Я опять закрыл глаза. Навалилась какая-то усталость и апатия. Мне было холодно и трясло. От холода, адреналина или потери крови?
- Ну, вот, всё! До медсанвзвода дотянет. Туда надо - пулю доставать и зашивать.
- Ага. А где он? Как там бой?
Словно в ответ на мои слова, пулемёт танка опять разразился серией коротких очередей, а в перерывах матов Мельника:
- Сидеть тихо, ...! Пока дядя Мельник не разрешал через дорогу бегать! Уть, ты какой! ... шустрый! Успел? Полежи! Стоять!
- Ты немца связал? Или добей!
- Ага, сейчас!
Миша кинулся к немцу, я, схватившись за грязное танковое колесо, пытался встать. Встал, влажные тряпки, которыми Кадет меня укрыл, сползли. Холодно! Терпи! Бой не кончился!
- Что там, Мельник?
- Не даю им дороги! А Степанов давит с той стороны. А "лешие" человек тридцать уже на поле положили. Как куропаток их бьют, в полёте. Всё! Кончились, что ли?
Пулемёт замолк, верхний люк откинулся, высунулся Мельник, сел на броню, ноги оставил в танке, долго всматривался вперёд. Весь вымазанный в грязи, крови, ещё в чём-то.
- Наши! Наши! Кончились немцы! - радостно заелозил он по танку задницей.
- Ты ранен?
- Нет. А, это? Это - твоя работа. Тут, внутри, как на скотобойне. Чем ты их так? Гранатой? Люк был открыт? А я и гляжу, немцы - в фарш, а танк цел. Я вниз всё поспихивал. Его теперь отскребать замучаешься. Лучше сжечь. А жаль - танк почти целый. Нам бы танковая рота не помешала бы.
- Вот и займись этим. Там снизу люк должен быть, чтобы их смыть. А что с остальными? Где Шило?
- Тут его разведчики лазят. Мы же вместе тебя выручать бежали. Мы остались - они дальше пошли. А, вот и он. Долго жить будешь, Шило, только тебя вспоминали!
Семёнов, тоже в грязи с ног до головы, но довольный и возбуждённый, шёл через кусты по следу танка. Увидев меня, сразу посерьёзнел:
- Сильно ранен?
- Живой вроде. Кадет говорит - до сердца пуля не достала.
- А я вижу - барахтаешься на этом, - он пнул застонавшего немца, - жив, думаю, Медведь, дальше побёг. Там, за кустом - целая поленница из немцев. Это не мы. Твои, старшина?