— Скоро узнаете.
— Ну и отлично.
Неподалеку от проходной, почти рядом с моим «жигуленком» была припаркована голубая «тойота», повели к Ней. Навстречу двигался Гречанинов, но я его едва узнал. Куда девалась рысья поступь? Сгорбленный, приволакивающий ногу старичок, бредущий по улице в надежде высмотреть недокуренный чинарик.
Первый раз я видел Гречанинова в деле, но чего-то подобного в глубине души ожидал. Все произошло в доли секунды. Один из бандитов отворил заднюю дверцу, второй подтолкнул меня внутрь. Потом тот, который подтолкнул, молчком рухнул на асфальт, как подрубленное дерево, а его напарник рыбкой нырнул в салон.
— Саша, за руль!
Огибая лежащего бойца, я заметил, что у него изо рта вытекла струйка крови.
Кое-как разобравшись с управлением (впервые в такой тачке), я спросил:
— Куда ехать?
— Дуй за Окружную.
Самый короткий выезд был по Рязанскому шоссе, и через десять минут мы туда вылетели. Ехали молча, только один раз пленник подал голос:
— Это все напрасно, пацаны. Вам же хуже будет.
На что Гречанинов ответил:
— Замри, ублюдок! Лишний час проживешь.
На двадцатом километре свернули в лес. Гречанинов заговорил с пленником:
— Тебя как зовут?
— Тебе-то зачем, дедушка? Хочешь знать, кто замочит?
Гречанинов достал из кармана какую-то фотографию, сунул бандиту под нос:
— А этого как?
— Отстань, придурок! На что только надеешься, не пойму.
— Скоро поймешь, — Гречанинов передал фотографию мне, и я сразу узнал бритоголового, хотя на ней он был с нормальной прической и выглядел очень жизнерадостно: обнимал за талию прелестную блондинку. Я взглянул вторично: нет, блондинка незнакомая.
— Он самый, — сказал я. — Только с волосами.
— Миша Четвертачок, — сообщил Гречанинов. — Известный фрукт. На Могола пашет.
— Во-во, — глумливо поддержал детина. — Этот Четвертачок вас и освежует.
По грунтовой дороге мы углубились километра на полтора, и, когда колеса начали увязать в песке, Гречанинов распорядился:
— Останови!
Я повиновался. Гречанинов вылез из машины, позвал:
— Выходи, паренек, не задерживай. Приехали.
Детина заблажил:
— Ты, сука помоечная, вези обратно! Никуда не пойду. В рот я вас..!
Я ему даже позавидовал, потому что сам никогда не посмел бы разговаривать в таком тоне с Григорием Донатовичем, даже если бы он был без пистолета, а пистолет у него как раз был, тупорылый, синеватого отлива, не знаю, какого калибра. В пистолетах я не разбираюсь. Гречанинов на юношу не обиделся, только чуть побледнел.
— Считаю до трех, — сказал он.
На счете «два» бандюга вывалился из салона и по-собачьи встряхнулся: