Его мысли остановились на родной планете. Неужели со Старой Земли тоже забрали всех мужчин и технику? В таком случае он рад, что оказался во Внешних Мирах.
Как только исчезнут полицейские патрули, эта безумная планета погрузится в пучину варварства. Конфедерация старалась не вмешиваться в дела землян, но все же держала уровень насилия под контролем.
Беспорядки уже случались во время Улантской войны и, в меньших масштабах, несколько позже — каждый раз, когда присутствие Конфедерации ослабевало. Развязавшись с Улантом, Луна-Командная оказалась в необходимости заново завоевывать Землю.
Едва исчезал бронированный кулак, секты и культы перековывали орала на мечи и начинали сводить старые счеты.
— Маус, — сказал Мак-Кленнон. — Странный мир я называю домом.
Шторм понял его с полуслова.
— На этот раз все будет не так плохо, Томми. Я видел кое-какие планы мобилизации. Призыв будет проводиться выборочно. Нечто вроде древних штрафных рот. Будут забирать бездельников и отправлять их на другой конец Конфедерации. Их разбросают по вселенной, чтобы не причиняли неприятностей.
— Звучит неплохо. Если забрать достаточно, то беспорядков не будет.
Это обеспечило бы стабильный приток людей. Во время Улантской войны от Старой Земли не было никакого проку.
Эми, Мария и полисмены пристально следили за их разговором.
Даже Маус не понимал Старую Землю.
Земля превратилась в отсталое захолустье. И это тот самый мир, откуда пошли все искатели приключений! Дух древних пионеров давно исчез. Оставшиеся дома были, с точки зрения остального человечества, уродами всех сортов. Даже Мак-Кленнон с готовностью признавал, что его товарищи на Старой Земле как нельзя лучше соответствовали этой нелестной характеристике.
Средний обитатель Старой Земли лишился бы чувств, предложи ему кто-нибудь отправиться в космос. И все же они могли быть на удивление жестокими друг с другом…
Дикий декаданс? Именно так Мак-Кленнону представлялась культура его родины.
Ты царство страха возродил, о Хаос,
И меркнет свет от слова твоего…
— пробормотал он.
— Что? — переспросил Маус.
— Это из поэмы. Поп.
Маус усмехнулся:
— С возвращением, Томми. Ты снова ведешь себя как добрый старый друг.
Мак-Кленнон застонал и схватился за живот.
Язва вцепилась в него драконьими когтями, будто пытаясь проложить себе путь наружу. Боль согнула его пополам.
— Томми?
— Язва.
— Нам необходимо доставить тебя к доктору.
— Еще немного. Совсем немного. Я продержусь.
— В кого ты превратишься, когда все это кончится?
— И все же мне придется через это пройти.
Только тогда, когда кончится миссия, которую он добровольно на себя взвалил, сможет он подумать о себе и заняться болью душевной и физической.