Ник растерянно посмотрел на меня:
– А что ты спросила?
– Хватит, Ник.
Я выбросила полотенце в плетеную корзину и опустилась в потертое кресло, скрестив на груди руки. Не хотелось даже думать о том, что открытие ресторана для Гриффина испорчено. Подобное простить невозможно. Но такова была неопровержимая истина, а я сидела в одной комнате с тем самым человеком, который это сделал.
– Теперь уже ничего не исправить, – сказала я. – Ты сделал свой выбор, я – свой.
– Знаю, – ответил Ник.
– Судя по всему, не знаешь. Иначе мы бы здесь не сидели.
Если честно, главный вопрос заключался не в том, что тут делает Ник. Сама-то я что тут делала? В вестибюле отеля, в нескольких милях от мужа? Почему я не пошла обратно в ресторан?
Вообще-то я так и сделала, вернее, попыталась. Но Гриффин быстро передвигался по кухне, явно стараясь выкинуть из головы то, что сейчас произошло. Он не остановился, даже когда увидел меня, – только бросил на ходу: «Поговорим потом». Казалось, гуманнее всего уйти и вернуть ему этот вечер или, по крайней мере, оставшуюся его часть.
И поэтому я пришла сюда, уверенная, что Нику нужна сейчас дружеская рука. И еще я надеялась получить ответы на свои вопросы – окончательные ответы, после которых смогу закрыть за ним дверь. Как будто они существуют – окончательные ответы и закрытые двери.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – попросил он. – Хотя бы несколько минут.
Кровь закапала всю футболку и джинсы Ника. Вид у него был такой жалкий, что дольше сердиться я не могла.
– О чем, например? – спросила я уже мягче.
– О чем угодно.
Ник поднял стакан с виски и прижал его к распухшему подбородку.
Внезапно я почувствовала, что больше не могу с ним воевать. Тем более он все равно уже проиграл, пусть и по собственной вине.
Я сделала глубокий вдох:
– Как поживает моя собака?
– Хорошо. Очень хорошо.
– Правда?
Ник достал из кармана мобильник.
– Я привез с собой ее фотографии. Хочешь посмотреть?
Я кивнула. Я правда хотела посмотреть. В ту минуту это было единственное желание, в котором я не сомневалась.
Ник бросил мне телефон, я поймала его и начала листать фотографии. Сердце сразу забилось быстрее, когда я увидела, как Мила спит на подоконнике в квартире у Ника, гуляет в парке – в Баттерси, скорее всего, – заигрывает с кошкой у щита с надписью «Вокзал Виктория» – да-да, именно с кошкой. Похоже, моя девочка тоже не знала, как можно себя вести, а как нет.
– Мисс Мила… – произнесла я, качая головой. – Кто бы мог подумать, что она такая европейка?
– Удивительно, правда? – отозвался Ник. – Зато совсем не удивительно, что она ужасно по тебе скучает.