Но что президент, что все эти многолюдные новые власти, перелицевавшиеся из старых. «До тошноты знакомое: в первую очередь занялись строительством сим для себя, любимых». То есть строительством лично своего, а не народного счастья. «И занялись гораздо нахальней, беспардонней», чем прежде.
«А может быть, – в страстном праведном гневе вопрошает он, – все-таки именно нам, спасшим Россию в минувшей войне, отдавшим немало сил и труда на ее послевоенное восстановление, поднять свой охрипший в былых атаках голос и воскликнуть: «Что же вы делаете? Опомнитесь! Вы и Россию, и нас, и себя погубите! Откажитесь, пока не поздно, от «кормушек», от привилегий, назначьте себе оклады не выше средних по стране, разделите трудности со всем народом. Тогда, возможно, призывы ваши потерпеть, которые сейчас ничего, кроме гнева и раздражения, не вызывают, дойдут до нас. Ежели терпеть, то всем, всем на своих двоих выкарабкиваться из болота, а не так, чтоб одни с кочки на кочку, а другие на персональных вездеходах. Верните к себе веру, ведь без нее ни у вас, ни у нас ничего не получится! Ну, пожируете еще пару годков, а потом-то что?..»
* * *
И – самое последнее. Слова, завершающие это пронзительное послание из горних высей. Слова, от которых, честно скажу, я вздрогнул. Слова, обращенные к ним же, к нынешним властителям России:
«Боюсь, что 9 мая после традиционного тоста за помин души погибших своих друзей-товарищей и за здравие оставшихся в живых, наверно, не поднимется у меня рука с рюмкой, чтобы выпить и за вас, товарищи-господа. Смутит ли вас это, не знаю, но тост бывшего фронтовика должен, по-моему, что-то и для вас значить».
Неужели при всем своем бесстыдстве никто из них даже не покраснеет после этой пощечины с того света?
Полгода прошло с тех роковых, трагических дней октября 1993-го. Однако многое о них так и остается неизвестным. Неужто останется неизвестным навсегда?
В небе предутреннем кровью забрезжила высь —
Танки на площадь ревущей ордой ворвались.
Дальнейшее мы вроде знаем. Видели и слышали если не воочию, то по телевизору.
Огонь, плеснувший из орудийных стволов.
Грохот канонады.
Снова огонь и снова грохот пушечных залпов, методично бьющих по белоснежному зданию, которое на глазах становится черным.
А за его стенами – смерть людей, чья вина лишь в том, что они сохранили верность Основному Закону страны…
Кто же убил их? Кто сидел в танках и вел прицельную стрельбу по законному парламенту, по зданию, где находилось около 10 тысяч человек? Что чувствовали тогда те стрельцы и что чувствуют они сейчас?