— Да разве не везде так делается? — усмехнулся профессор. — Но скажите между прочим, друг мой, чистосердечно: была ли бы ваша защита так же горяча, если бы… нос Евы был несколько подлиннее?
— Не знаю… — смутился немного Пэмброк. — Но к делу… Прихожу я, взбешенный, туда, — никого!.. Вся шайка куда-то исчезла…
— Уже? — усмехнулся профессор. — Значит, в пещеры устремились…
— А вы разве были там?
— Был… Мы хорошо выпили со жрецами, а потом, когда действие рома повергло их с непривычки в прах, я пробрался в пещеры… Первые две, маленькие, совсем пусты, — только кости каких-то животных белеют на полу, — а в третьей, большой и красивой, сидят три каменных изображения божества, — так, грубое подобие человека с невероятно зверским выражением лица… А пред ними — три больших камня, вероятно, жертвенники… На эти камни я и насыпал алмазов и сапфиров, а потом разбросал их и по земле, по направлению к дальним пещерам, куда ведет очень узкий проход… Ну, а затем вернулся домой…
— Слухи о сокровищах взбудоражили весь остров… — сказал, поблескивая очками, Пэмброк. — Точно что-то темное и пьяное ползает теперь среди людей. Но что нам здесь делать? Еве и Максу помочь надо.
— Торопиться некуда, мой друг… — возразил профессор. — Тем теперь не до Макса. А Максу посидеть за решеткой и Еве поволноваться немножко только полезно — ведь, это и есть курс их лечения. Для чего же мешать ему? А потом мы, конечно, постараемся освободить его… Да, вы знаете, на днях прибывает из Европы пароход? Я вот готовлю отчет за первое полугодие…
— Очень интересно, как вы это написали… — сказал лорд.
— Да так, как есть… — пожал плечами профессор. — Полный развал хозяйственной жизни, грызня разных котерий[4] между собою за власть и не только впереди не видать никаких гордых завоеваний, но и то добро, которое привезли с собою, разматывается и топчется под ноги без всякой пользы для кого-либо. Я сам не ожидал, что результаты скажутся так быстро. Лечение идет настолько энергично и успешно, что значительную часть пациентов можно была бы выписать теперь же и возвратить в обычные условия жизни, но я хочу, чтобы они сами сказали это слово…
— А знаете, мне все кажется, что вы что-то слишком уж холодно относитесь к вашим… пациентам… — заметил Пэм-брок. — Ведь, многие из них искренне и глубоко страдают…
— Дорогой друг мой, я спокоен потому, что знаю, что другого выхода для них нет… — твердо сказал профессор.
— Они должны испить чашу священного безумия до дна и только там, на дне кубка, они увидят простую, казалось бы, истину, что они только неудавшиеся обезьяны, а совсем не боги-олимпийцы, какими они себя вообразили, совсем не Прометеи… Чем жестче опыт, тем скорее выздоровление… И мне иногда даже жаль, что вы здесь, — право, иногда вы очень мешаете им выздороветь…