Правда, стала беспокоить постоянная головная боль. Не помутнение сознания, не мысли о том, что надо предать Оробос — нет. Иначе Оболиус тут же все бросил бы и сбежал. Скорее это было похоже на обыкновенную болезнь. Как-то он пожаловался старику на свое самочувствие, но тот лишь усмехнулся и сказал: «А ты как хотел? — Это же тебе не посох!» Но потом успокоил, что ничего страшного в этом нет. Просто как мускулы болят после тренировки, так и тут: от частой практики наращивает «мышечную массу» аура. Это было похоже на правду, и парень продолжил занятия.
Бабка Сабана еще дома втолковывала, чтобы внук внимательно следил за кордосцем в надежде хоть чуть-чуть чему-нибудь научиться. Но даже ей не могло прийти в голову, что заезжий искусник возьмется совершенно бесплатно обучать ее непутевого внука. Или все-таки она думала об этом? Мысли взрослых бывают очень странными. К сожалению, трактирщица сейчас была далеко, поэтому спросить ее совета не было никакой возможности. Больше никто не мог подсказать подростку, к чему может привести такая учеба и как следует поступить.
Если бы Толлеус был чародеем, пусть даже не оробосцем — все было бы по-другому. Тогда бы Оболиус без тени сомнения учился круглые сутки, причем в первую очередь для себя. Потому что чародеи — это вершина общества. По своему статусу они даже выше аристократов, хотя среди них много неблагородных. Никто не откажется занять такое теплое место под солнцем, если вдруг появится такая возможность.
Странное дело. Искусство все вокруг клеймят как тупиковый путь, ведущий к саморазрушению. Кордосцы, де, ни на что не годные слабаки. Но вот приехал старый искусник, собрал голема и с первой попытки прошел отборочный турнир! И что-то не похоже, что он слаб. Да, без посоха — наверное… Кстати, что это за Искусство такое, которому обучает его старик, которое без посоха? Оболиус никогда не слышал о таком.
Сейчас, пока он не погряз в Искусстве глубоко, приобретенные умения идут только на пользу. Толика страха, который всем внушали кордосцы, теперь исходила и от него. Когда он вернется домой, легко можно будет произвести впечатление на Сабрину: дочка лавочника посмотрит совсем другими глазами на того, над кем раньше смеялась. Да и не только на нее: с некоторым удивлением он недавно обнаружил, что красивых девочек вокруг много, и каждая хочет дружить с ним. И ребята тоже — теперь никто больше не посмеет дразнить и обижать его.
Оболиус, занятый своими мыслями, сам не заметил, как вывел из стойла кобылу учителя и поскакал вслед за караваном. Улицы в столь ранний час были еще пусты. Ночью был туман, и остатки его, красиво клубясь в первых лучах солнца, все еще плыли над дорогой, скрадывая звуки. Опасно, конечно, скакать так: вдруг в мостовой будет выбоина — тогда лошадь сломает ногу. Но была в этом и своя прелесть. Казалось, будто плывешь в волшебной молочной реке.