— Прямо сейчас? — ворчливо поинтересовался Леший, похоже, ему надоело, что весь вечер дергают туда-сюда.
— Боится, — подначила Надин и подмигнула Дарье, — грозился, грозился, а как до дела — боится.
— Я, что ли?
— А кто же еще.
— Меня уговаривать не надо, ты Дарью уговори.
— Даш, тебя надо уговаривать?
— Я — всегда пожалуйста, — почти автоматически ответила Дарья, за многие годы привыкшая к таким разговорам, — вот только шнурки наглажу.
Главное при хохме было ни от чего не отказываться и не смеяться.
— Думаешь, шучу? — спросила Надин. — А я ведь серьезно. — И на обеспокоенный взгляд мужа: — Ну чего уставился? Иди работай. Для Дашки не жалко. Не пропадать же квартире.
— Надь… — растерянно начала Дарья.
Подруга отпустила ей секунд двадцать на междометия, после чего прервала:
— Все, финита. Шлепай. Дело есть дело. Да и мужик, авось, взбодрится. А то он сейчас у меня все больше по магнитофонам.
— Я по магнитофонам?! — словно бы не поверил Леший.
— Ну, не я же, — чуть смягчила Надин, — я в них вообще не разбираюсь.
Но Лешка уже уперся:
— По магнитофонам, да? Ладно. Пошли, Дашка. Магнитофон чинить! Пошли, — он глянул на жену и грозно предупредил: — Только чтобы не рыдать потом!
— Ну раз уж у меня такая судьба горемычная, — развела руками Надин.
— Горемычная? Очень хорошо. Пошли, Дарья.
— Бедная девушка, — сказала Надин, — досталась извергу, тиранит и рыдать не велит.
— Ладно, ладно, — угрожал Ленька, таща Дарью за рукав. — Пошли! Мы вот тоже посмеемся…
Дарья чувствовала себя между ними дура дурой! Глаза Надин азартно блестели, Леший обиделся и завелся. Где хохма, что всерьез? Поди разбери… А главное, чего делать-то? Идти плохо, упираться глупо. Она совсем уж беспомощно глянула на Надин.
Но та, похоже, происходящим только развлекалась:
— Чего ж делать, ведут — иди. Мы девушки безответные, нам — как велят. Опять же, в семейной жизни разнообразие.
— Будет тебе разнообразие, будет! — мрачно пообещал Леший.
Дарья перестала упираться. В конце концов, Гаврюшины всегда решали за нее, и хуже пока что не получалось…
Через полчаса Дарья вышла из маленькой комнаты, застегнула блузку и прошла на кухню.
— Чайку? — спросила Надин.
Дарья взяла чашку, села.
— Порядок? — Надин улыбалась, но голос дрогнул,
— Да ну, — сказала Дарья, — братик Вася.
— Чего, чего?
— Родственничек.
Зашел Леший, молча сам себе налил чашку. Надин придвинула ему блюдце с тортиком и ласково укорила:
— Чего ж ты жену-то любимую позоришь, а?
Теперь голос звучал легко.
Он сказал зло:
— Уважаю я Дашку. Ничего не могу с собой поделать — уважаю. Ну, как сестра.