— Спрячь, — сказала Дарья, — не надо.
— Да ты что? По чуть-чуть.
— Не надо! — уже настойчиво повторила она.
— Не хочешь, что ли?
— Просто — не надо.
— Ну ладно, — согласился Пашка, — не то время, чтобы силком поить. Я вот хватану для настроения…
Он так сноровисто обезглавил бутылку, что Дарья почти крикнула:
— Ну не надо, не пей!
— Почему? — изумился Граф.
— Ты чего, с каждой бабой бутылку достаешь?
Он уставился на нее с искренним удивлением:
— Старуха, да ты что? Ты где живешь? Если на каждую по бутылке, это сколько же по нынешним ценам надо иметь? А я не миллионер. Вот эта бутылка, не поверишь, два месяца стоит. Зачем добро переводить, если и так дают?
— Хозяйственный! — сказала Дарья.
— А ты думала. Только в особых случаях, вот как для тебя.
«Особый случай» был все же приятен. Дарья возразила поласковей:
— Вот и на меня не траться. Дешевле обойдусь.
Граф подозрительно глянул на нее — голову дурит или как? — и все же потянулся к бутылке.
— Ну не надо же!
— Раз уж откупорена. Не по-русски…
— Ну прошу тебя!
Он недоуменно отставил бутылку:
— Слушай, а почему?
— Почему, почему, — хмуро проворчала Дарья. — Потому! Еще не хватало — рожать от алкаша.
Пауза вышла довольно долгой.
— Как — рожать? — с глупой улыбкой переспросил, наконец, Граф.
— Не знаешь, как рожают?
— Ты чего, рожать надумала?
— Дошло, наконец.
— А… почему вдруг?
Вопрос был, может, и не совсем дурацкий, но Дарья не сочла нужным реагировать.
— Да нет, я, конечно… Хочешь так хочешь… — Пашка все же собрался с духом и выдавил: — Почему именно от меня-то?
Она хмыкнула презрительно:
— А ты что, не мужик?
— Мужик-то мужик, но… Я ведь жениться не собираюсь.
— Да кому ты нужен — жениться!
— Ну а ребенок чей будет?
— Мой, чей же еще.
— Только твой?
— Ну не твой же.
— Нет, все-таки…
— Да ты чего, боишься, что ли? — уже в упор спросила она.
— Чего мне бояться? — неуверенно возмутился Граф. — Тоже еще… делов…
— Ну слава богу. А то уж подумала, и на это не годишься.
— На это как-нибудь, — возразил Пашка с самонадеянностью профессионала.
Они попили чаю, скучновато перебирая немногочисленных общих знакомых. Пашка сунулся заново ставить чайник, Дарья его остановила. Тогда он сказал, бодрясь:
— Ну?
— Чего — «ну»? Стели, — глухо отозвалась она. — В ванной полотенце хоть чистое?
— Нормальное. Ты в комнате разденься, а то шмотки замочишь.
— Высохнут, — ответила Дарья и пошла в душ. Ей не хотелось раздеваться при нем и просто не хотелось с ним соглашаться.
В ванной зеркало было треснувшее, зато в полстены, Дарья разделась, посмотрела на себя. Ничего, кое-что осталось, бывает и хуже. Не Венера, куда там, но смотреть можно. И живот не висит, в порядке живот. Растянется, конечно — ну да ладно, для такого дела не жалко. А может потом и назад уберется, другие-то рожают, и ничего.