— Все одно! Пусть и шесть! Вы должны сейчас надеть все ордена и пройти по селу мимо правления колхоза или мимо клуба, чтобы все как следует и чтобы состоялся парад.
В шутку парня спрашивали:
— Ладно, пущай парад. А кто его будет принимать? Ты, что ли? Становись на крыльцо, а мы все мимо тебя пойдем. Ну, отвечай, голова садовая, кто будет принимать наш парад?
— Старший по возрасту, вот кто, — нашелся парень.
Разговор отвлекся. То он переходил на горох, который посеяли около леса, и теперь мальчишки будут из леса творить на горох набеги. То на сухую погоду, которая установилась в этом году слишком рано. Так и шло.
— Подумаешь, пожалел, что мальчишки горохом попользуются. Ну и пусть пользуются. Витамины. Мальчишки, чай, наши же.
— Нет, мужики, вы неправильно делаете. Я бы на вашем месте все ордена и медали…
— Володя, Володя, ты уж посодействуй там, где нужно…
— А пруды наши давно пора бы почистить. Разве это карась? Это заморыш какой-то, а не карась.
Тут вдруг вскочил Александр Иванович, который, когда выпьет, делается очень чувствительным.
— Мужики, мужики, о чем вы говорите, опомнитесь! Горох, пруды, караси… Разве об этом надо сейчас говорить… Вьетнам ведь гибнет!
На этих словах Александр Иванович вдруг ударил себя в грудь кулаком. Однако ничто уже не могло сосредоточить разговор в одной точке и вывести его в одну линию. Говорили по-прежнему кто во что горазд.
— Горох! Да, бывало, горох нарочно около дороги, чтоб детишкам удобно было лакомиться.
— Бульдозер в колхозе есть, долго ли ему овраг перекрыть. Да это ему — тьфу, пустяк!
— Еще Глебов хотел…
— Вот я и говорю, вы неправильно поступаете. Нужно устроить парад, пройти мимо правления колхоза…
— Володя, Володя, нам ничего больше не нужно, ни о чем не просим, только одно… ты уж посодействуй, чтобы… чтобы мир во всем мире.
— А пруды мы почистим, будут как зеркало, лучше новых.
— А гусей и уток раньше держать запрещали, было постановление на миру, на сходке, они портят траву и воду.
— Мужики, мужики, опомнитесь, о чем вы!.. Какие гуси, какая трава…
И опять не удалось Александру Ивановичу повернуть разговор на Вьетнам. На некоторое время, что вполне естественно, переключились на фронтовые воспоминания.
— Я сначала в истребительном батальоне был. Дадут бутылку с горючей смесью, танки…
— А мы подходим к озеру Балатон, берег крутой, высокий…
— Концлагерь разбили. Ворвались, а там скелеты…
— Неправда, немцы бы их сожгли.
— Живые скелеты, не понимаешь? Которых истребить не успели. На коленях ползут, обниматься лезут, а нам жуть.
— А я всю войну в партизанах был, в Белоруссии. Потом наша армия подошла.