Он обнял ее сзади за плечи, ему до боли хотелось, чтобы она знала, что он сейчас чувствует. Не оборачиваясь, она обхватила его руки и прижала, но не к самой груди, а выше — там, где билось ее сердце.
— И запомни, — предупредила она, — когда говоришь о СШИК, будь паинькой. Никаких обвинений, никаких упоминаний о конце света.
Он пообещал Флорес: «Я вернусь», только чтобы отвязалась, но теперь у него появился повод задуматься о том, что обещания надо выполнять. Грейнджер уже ушла, сообщение для Би отослано. Он должен узнать, что на уме у доктора Остина.
Питер встал под душ и принялся скрести голову, отмывая свою запаршивевшую шевелюру. У ног его кружился водоворот — бурый, как чай, он с бульканьем исчезал в сливном отверстии. За те два раза, что он побывал в лазарете, он натащил туда столько бактерий, сколько их стерильное оборудование не видывало за все предыдущие годы. Интересно, почему они не засунули его для дезинфекции в какой-нибудь чан размером с перегонный куб Тартальоне, прежде чем отважиться оказать ему помощь?
Отмывшись, он тщательно вытерся полотенцем. Дырочка от иглы уже затянулась. Разнообразные прошлые царапины и ссадины покрылись струпьями. Рана на руке вела себя тихо, нога слегка ныла и казалась чуть отекшей, но если станет хуже, то курс антибиотиков быстро все исправит. Он сменил повязки и надел джинсы и футболку. Дишдаша так пропиталась самогонкой Тартальоне, что он подумал было выбросить ее, но все-таки засунул в стиральную машину. Призыв «ЭКОНОМЬ ВОДУ! МОЖЕТ, ПОСТИРАТЬ ЭТО БЕЛЬЕ ВРУЧНУЮ?» был все еще на месте, приписка «МОЖЕТ, ВЫ И ПОСТИРАЕТЕ, МАДАМ?» — тоже. Он почему-то был почти уверен, что надпись сотрет какой-нибудь дежурный, некий многофункциональный работник — инженер или электрик, в чьи обязанности входит инспектировать все комнаты на предмет оскорбительных для СШИК надписей. Теперь его уже ничто не удивляло.
— Рад вас видеть, — сказал Остин, с явным одобрением оглядывая Питера в обычной одежде. — Вы выглядите гораздо лучше.
— Я уверен, что пахну гораздо лучше, — ответил Питер. — Простите, что провонял вам всю операционную.
— Ну что поделаешь, — улыбнулся доктор, — алкоголь — неприятная штука.
Казалось, он вот-вот упомянет о непрофессиональном поведении напившейся Грейнджер.
— Вы двигаетесь несколько скованно, — заметил доктор, когда они вдвоем направились от двери к кабинету. — Как там ваши раны?
— Все хорошо. Я просто отвык носить одежду — такого рода одежду.
Доктор Остин неискренне улыбнулся, без сомнения подстраивая свою профессиональную оценку под состояние Питера.