— Правду сказать, — сказал Вернер, — я не слишком секу в религии.
— А я не слишком секу в пневматике и гидродинамике, — сказал Питер.
— Это и не по моей части тоже, — сказал Вернер, с усилием потянувшись к стопке, чтобы вернуть туда журнал. — Просто взял его из любопытства. — Он снова посмотрел на Питера. Ему надо было кое-что прояснить. — В Китае в какой-то момент вообще не было никакой религии, типа во время правления одной из династий.
— И что это была за династия? — Почему-то в голове у Питера всплыло слово «Токугава», но потом он сообразил, что перепутал китайскую и японскую историю.
— Династия Мао, — сказал Вернер. — Плохое было время, чувак. Людей убивали направо и налево. Потом дела пошли лучше. Люди стали делать то, что им нравится. Хочешь верить в Бога? Отлично. В Будду? Пожалуйста. В Синто… да все равно во что.
— А вы? Вас привлекла какая-нибудь религия?
Вернер закатил глаза к потолку:
— Я как-то пролистал одну толстенную книгу. Страниц четыреста, наверно. Сайентология. Интересная. Пища для размышлений.
«Ох, Би, — думал Питер, — как же мне нужно, чтобы ты была рядом».
— Вы поймите, — продолжил Вернер, — я читал много книжек. Я по ним учил слова. Составлял вокабуляр. Так что если мне встретится вдруг какое чудное слово, в ответственный момент я типа готов к этому.
Саксофон отважился было на вопль, который можно было бы даже счесть хрипом, однако немедленно опомнился и повел нежную мелодию.
— В наше время в Китае много христиан, — заметил Питер. — Миллионы.
— Ага, но от всего населения это типа один процент или полпроцента даже. Я с детства ни одного не встречал. Экзотика.
Питер сделал глубокий вдох, борясь с тошнотой. Он надеялся, что ему только кажется, что мозг у него сдвинулся с места и теперь бултыхается в голове, устраиваясь поудобнее под тщательно смазанной оболочкой черепа.
— Китайцы… китайцы очень сильно ориентированы на семью, правда?
Вернер казался опечаленным:
— Так вроде говорят.
— А вы не согласны?
— Я воспитывался в семье военного из Германии, который служил в Чэнду. А потом, когда мне было четырнадцать, они переехали в Сингапур. — Он сделал паузу, а потом прибавил, отметая возможные сомнения: — Со мной.
— Наверное, для Китая это очень необычная история?
— Не могу представить вам статистику, но да. Очень необычная, я уверен. И еще они хорошие люди.
— И как они приняли то, что вы здесь?
— Они умерли, — сказал Вернер, не меняя выражения лица, — незадолго до того, как меня выбрали.
— Печально слышать.
Вернер кивнул, как бы подтверждая согласие с тем, что кончина его приемных родителей была все же прискорбным событием.