Пары спиртового горючего, особенно если в смеси присутствовал эфир, могли оказывать на летчиков и наркотическое воздействие. Так после одного из перелётов немецкий пилот экспедиции находился в таком невменяемом состоянии от опьянения испарениями авиасмеси, что после спуска стал палить в аэродромную обслугу из пистолета. Наёмнику повезло, что его не пристрелили ответным огнём, а только связали и два часа продержали под замок. Потом, оклемавшись, немец признался, что ему почудилось, что он снова служит в германской армии и воюет с русскими на восточном фронте. Только особый статус спас дебошира от серьёзных неприятностей.
И чем дальше от Москвы удалялся воздушный караван, тем хуже становилась «горючка». Иной раз в баки заливали такую дрянь, что двигатели отказывались запускаться или глохли на разбеге. При каждой возможности генерал телеграфировал в Главное управление Красного воздушного флота, лично Дрэссеру и Дзержинскому, чтобы высшее руководство надавило на местное начальство и то изыскало из своих резервов пару бочек драгоценного авиабензина для продолжения экспедиции особого назначения. Первые два дня это ещё действовало, но затем даже грозные окрики из Москвы не всегда помогали. Хорошего авиационного керосина на далёких полевых аэродромах давно в глаза не видели, а любой спирт ценился здесь на вес золота.
Очень скоро «залётные товарищи» из Москвы стали радоваться любому пригодному для заправки машин и собственного «согрева» спирту, включая самогон. В условиях чудовищной инфляции спирт являлся главным заменителем денег, на который можно было выменять всё, что угодно. Спиртом спасались от голода и холода, лечили все болезни. Спирт помогал не сойти с ума от творящегося вокруг ужаса, даря спасительное для психики временное забытьё. В авиации кружка чистого спирта обычно служила универсальным средством поощрения экипажей за смелые полеты и механиков за ударную работу.
Сидящие на спирте армейские снабженцы расставались со своими сокровищами очень неохотно, часто лишь под угрозой расстрела. Экспедицию спасало только то, что она находилась на особом контроле у высокого большевистского начальства. Благодаря этому с москвичами иногда случались настоящие чудеса. Однажды они три дня просидели на затерянном среди глухих лесов крошечном аэродроме, прикованные к земле отсутствием какого-либо бензина. Генерал уже подумывал о том, чтобы следовать дальше на санях, когда в эту глухомань неожиданно пожаловал штабной чин. Дорогой гость привёз на грузовике отличный коньячный спирт. Выяснилось, что большой красный командир год назад захватил на знаменитом Цимлянском винном заводе цистерну настоящего коньячного спирта и везде возил её за собой, прицепив к штабному поезду. Но, получив телеграмму за подписью самого руководителя ВЧКа, полководец решил отписать лётчикам пару бочек из личных запасов. Моторы прекрасно завелись на коньяке, и полёт продолжился.