– Он прекрасен, – вздыхает Санн. – Я его хочу.
– Сперва тебе придется его выиграть, – хладнокровно замечает Оми.
Санн снова вздыхает и начинает сдавать карты.
Но в этой партии снова везет мне.
– Вот это уже совсем нечестно! – Возмущается Санн. – Я тут сижу, такая красивая. А ты у меня выигрываешь и выигрываешь. Лукаво! Вместо того, чтобы простодушно проиграть.
– Да я бы с радостью, дорогая. Но ты сама сдала мне все эти замечательные карты. Своими руками. Они не из моего рукава.
– А кто тебя знает, – ворчит Санн. – Ладно уж, давай, рассказывай. Только чур моего прекрасного мальчика не обижать! Смотри мне!
– Да кто ж такого обидит, – говорю я. – На следующей неделе твой прекрасный мальчик найдет на холме калейдоскоп фей, узоры которого, как известно, повторяют самые прекрасные фрагменты невидимых человеческому глазу миров, причем в ритме, наиболее благоприятном для смотрящего, что делает их притяжение совершенно неодолимым. Художник подберет вещицу, чтобы подарить соседскому ребенку, глянет одним глазом, и пропадет – известно, что бывает с людьми от фейских игрушек. Но ничего страшного не случится. Потому что у него есть… Ну, предположим, очень надежный друг. Который придет, встряхнет, приведет в себя, заставит поесть. Для чего еще и нужны друзья. А потом сам заглянет в калейдоскоп. И тоже пропадет, потому что ничего прекрасней откроющихся ему переменчивых узоров нет на этой земле. Но тут уж наш художник приведет друга в чувство. Так и будут проводить время, пока не привыкнут к ослепительной красоте настолько, что смогут сами, добровольно от нее отрываться, когда пожелают. И никто не умрет от истощения, сжимая в скрученной судорогой руке волшебный калейдоскоп. Хотя с иными счастливчиками подобное порой случается. Но самое главное, конечно, не это, а…
– Художник станет рисовать увиденные узоры? – Перебивает меня Санн.
Не выдержала. Ее можно понять и простить. Тем более, что это не подсказка, а догадка. Причем совершенно верная.
– Он даже выставку этих картин устроит, – говорю я. – Год-полтора спустя, чего тянуть. И узоры калейдоскопа фей увидит так много людей, что на трижды трех калькуляторах сосчитать невозможно. И все останутся живы, потому что картина – это все-таки умеренно волшебный объект. Оторваться трудно, но можно. А вот забыть уже не получится. Никогда. И после этого мир окончательно изменится к лучшему. Хотя даже и не знаю, куда еще.
– В мире, действительно изменившемся к лучшему, я буду выигрывать у вас хоть иногда, – ворчит Санн.
Впрочем, она совершенно довольна. Ее любимчик пристроен наилучшим образом. Угодить Санн очень просто, было бы желание. У меня оно обычно есть.