На следующий день Катарина разыскала отделение Сбербанка, в котором у ее матери был открыт счет. Служащий, выслушав ее просьбу, ответил весьма сухо.
— У вашей матери редко бывает на счету какой-нибудь актив, принцесса, — объяснил он. — Рента ее очень незначительна, во всяком случае, она не может служить гарантом для займа на ту сумму, что вы просите.
Катарина стиснула зубы. Здесь, в Ойтине, все знали ее титул. Это-то, очевидно, и служило помехой для выполнения ее просьбы.
— Я думала о закладе, — попыталась пояснить она. — Дом, конечно, скромный и не представляет большой ценности. Но небольшой ремонт крыши не будет стоить дороже, чем сам дом. А что касается мостовой, то моя мама не может отвечать за ее состояние.
— Дом уже заложен, принцесса. В последние годы ваша матушка постоянно нуждалась в займе. Мы дошли до определенных границ в кредитовании, так что больше денег дать не можем. Вот если бы мы видели, что у вас имеются достаточные доходы — тогда дело выглядело бы совсем по-иному.
— Тогда бы нам не нужны были ваши займы, — холодно ответила Катарина и повернулась, чтобы уйти.
— Минуточку, принцесса, — окликнул ее служащий.
— Что?
— Я бы посоветовал вам обратиться в муниципалитет. Вам могли бы, по крайней мере, дать отсрочку от уплаты за мощение улицы. Ведь это была бы какая-то помощь для вас, или я не прав?
Катарина поблагодарила и ушла. Она и вправду нашла в строительном муниципальном ведомстве начальника, который отнесся к ней с пониманием. Он хотя и не мог совсем освободить их семью от уплаты, но отсрочку гарантировал.
Как ни странно, мать совершенно не обрадовала хорошая весть, которую принесла ей дочь.
— Мне абсолютно не нравится, что мы вынуждены просить у властей милостыню, — сказала принцесса Элизабет. — К тому же все равно остается дырявая крыша.
— Большего я для тебя сделать пока не могу, мама, — грустно сказала Катарина. — Как я и обещала, ты получишь деньги, что мне заплатят за работу на каникулах. Но я никогда, слышишь, никогда не выйду замуж за человека, если не полюблю его. Каким бы богатым он не был и какую бы длинную родословную не имел.
Но когда наконец настал грустный момент прощания с матерью, чтобы первого августа появиться в пароходной компании для пробного круиза, Катарина вдруг ощутила какое-то смутное радостное предчувствие.
* * *
Итак, она приступила к работе в недельном круизе по странам Балтийского моря. Предстояло зайти в Копенгаген, Осло, Стокгольм и Хельсинки. При иных обстоятельствах Катарина была бы безумно рада такой поездке, ведь она до сих пор практически ни разу не выезжала за пределы Германии. Но сейчас все было по-другому. Ее угнетала мысль о тяжелом финансовом положении матери. Кроме того, она боялась не справиться, оказаться не соответствующей их требованиям.