— Великолепно! — чуть не плакал капитан, — а кто же будет стоять за колесом, пока я сойду вниз?
Ему удалось правой ногой подвинуть к себе канат, и он прилагал все усилия докинуть его одной рукой до лодки.
В это время, на берегу собралась громадная толпа, и поведение капитана, без устали описывающего круги, казалось всем совершенно необъяснимым.
Все встречные суда, как бы заняты они ни были, считали своим долгом выразить ему свое соболезнование, и эти замечания были для него последней каплей, переполнившей чашу. В конце концов, боцману удалось поймать канат, и "Бульдог" отправился на всех парах к берегу с лодкой за кормой.
— Идите на борт вы, вы… лунатик! — заревел капитан.
— Не прежде, чем я узнаю, что меня ждет, — возразил совершенно мокрый, но вполне владеющий всеми пятью чувствами механик.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил капитан.
— Я не пойду на борт, — сказал, покачав головой, механик, — до тех пор, пока вы, боцман и юнга не поклянетесь, что не будете рассказывать о случившемся!!!
— Я подам рапорт, как только попаду на берег! — бешено заревел капитан. — Я вас привлеку к ответственности за самовольную отлучку!! Я… Я…
Неунывающий механик сделал движение, чтобы снова броситься в родную стихию, но был во-время схвачен не спускавшим с него глаз боцманом за шиворот.
— Идите на борт! — закричал капитан, встревоженный подобным постоянством, — я вам дам лучшую рекомендацию, как только мы высадимся!!!
— Честное слово? — спросил механик.
— Честное слово! — ответили все трое.
Механик спокойно отправился к своим котлам. Впоследствии, во время пути, он сознался, что выкинул всю шутку только для того, чтобы дать капитану возможность показать свое блестящее управление судном. После подобных слов вся злоба капитана растаяла, как снег на солнце, и когда они прибыли, наконец, в порт, у него было столько же в мыслях подавать рапорт на коварного механика, как на своего родного отца.
Шхуна "Сокол" была готова к отплытию. Нагрузили последние тюки товаров, и матросы под главным наблюдением боцмана были заняты последними приготовлениями.
— Все готово? — спросил капитан, коротенький человек лет тридцати пяти, с грубым обветренным лицом. — Снимайтесь!
— Вы разве не будете ждать пассажиров? — осведомился боцман.
— Нет, нет! — поспешно возразил капитан. — Я уверен, что теперь никто не явится. Мы пропустим прилив, если будем еще ждать!
Он обернулся, чтобы отдать приказание, и очутился лицом к лицу с молодой женщиной, сопровождаемой мальчиком с узлами, картонками, чемоданами и т. п. дорожными спутниками.