Барлоу хмыкнул.
– Ты понимаешь, что тем, кто здесь живет, нельзя причинять смерть? – спросил он. – Это может очень расстроить Убийцу.
– Я понимаю, – ответил гроф. – Я могу охотиться на тех, кто приходит сюда без спроса. Как Бо Дерек. Я дал смерть одному из его людей, тому, кто дал ее старой женщине-воину. Той, чей зверь бросил мне вызов.
Во рту Барлоу стало горько, он сморщился и моргнул неожиданно покрасневшими глазами.
– Вдова Бигли мертва, – тихо сказал он.
– Она прожила достойную жизнь, полную сражений, – сообщил гроф. – Ее телу оставалось жить совсем недолго, и как подобает воину – она выбрала честную смерть в бою. Ее клан должен воспеть ее имя вместе с именами своих Лучших. Я хотел бы оказать ей уважение, приняв в свой дом ее зверя.
Барлоу вспомнил домашних животных грофов – похожих на ожившие скелеты гончих турдов – и не удержался от улыбки.
– Посмотрим, – сказал он. – Желающих приютить кота будет немало. А вот что делать с тобой… дай-ка подумать.
Он подумал.
– У шерифа Хагена уже давно есть вакансия помощника, – произнес Барлоу. – Я думаю, мне удастся уговорить его дать тебе испытательный срок.
– Я с честью выдержу любые испытания, – сказал гроф. – Кто такой этот шериф Хаген? Он воин, как ты?
– Шериф Хаген… – Барлоу вспомнил то немногое, что он узнал или о чем догадывался за те шесть лет, что знал усатого хранителя закона Тихой Мили. – Он Лучший Убийца на нашей планете.
* * *
Похороны вдовы Бигли вышли скромными, хотя отдать дань памяти отважной старушке пришли почти все жители города. Люди с открытыми черными зонтами, защищавшими от лучей солнца, теснились вокруг ямы, в которую Махо под руководством хлопочущего Луки де Вриса бережно опускал пустой гроб с помощью самодельного крана. Тапер Вилли играл похоронный гвардейский марш на настоящей волынке. Женщины плакали, некоторые мужчины тайком тоже промокали глаза. Стоявший рядом с Барлоу Энцио с рукой на перевязи громко, не стесняясь, всхлипывал, иногда морщась от боли. Выстрел тарсида прошел навылет через плечо, городской врач наскоро подлатал хозяина бистро, пообещав полноценно заняться им на следующей неделе.
Гроб опустили в могилу, вырытую рядом с местом упокоения полковника Джозефа Бигли. Помощник мэра Кингсли, хромая, вышел вперед, стал над гробом, опираясь на трость. Рыжий толстяк чудом уцелел, когда «Конкордия» снесла башню над ратушей, кубарем скатился по лестнице, сломав шейку бедра и заработав десяток ссадин. Можно сказать, повезло.
Кингсли извинился перед горожанами за отсутствие мэра, который отлучился по неотложному делу. После чего достал и развернул бумажку, по которой зачитал короткую проникновенную речь. Он упомянул важнейшую роль, которую супруги Бигли сыграли в жизни Тихой Мили, отметил такие положительные качества покойной, как уживчивость, кротость и добродушный нрав. В толпе снова послышались рыдания, громче всех рыдали Милена и Лиза Карро, которых покойная вдова Бигли ласково называла «наглыми лахудрами» и «блудливыми помоечницами». Вспомнил Кингсли добрым словом и самого полковника, напомнив, какой бесценный вклад тот внес в становление Тихой Мили как современного и уверенно смотрящего в будущего города. Упоминание Джозефа Бигли, чьим любимым развлечением было, напившись до зеленых грофов, расстреливать соседские окна из табельного «кригеля» с криком «Тревога! Десант на огневую!», тоже вызвало в толпе положительный отклик. В общем, речь Кингсли удалась на славу.