Голос Зайченко куда-то уплывал, растворялся, проходя мимо сознания, и Владимир Александрович с трудом зафиксировал себя в окружающем пространстве.
– …Насчет премии. И вообще. Тебе тут кое-что причитается, мы с Орловым посовещались…
– Понял. Понял все… Машину когда отдать?
– Ну-у-у… Через час – устроит? Меня отвезут к тебе, я ключи заберу… Кстати, и домой подброшу, а?
– Годис-ся! Пока. Жду! – Он положил трубку.
– Господи! Надоело-то все как… Все как надоело-то!
Его рюмку опять кто-то наполнил:
– За нее!
– За удачу!
– Как ты можешь с ними работать, Виноградов? Это же болото… отстойник! Переходи к нам в отделение, в пресс-группу! А то же ведь засосет навсегда – до пенсии, до выслуги лет… Ведь страшно-то что? Что тебе скоро начнет нравиться! – Барков обнял капитана за шею и громко говорил, почти кричал: – Будешь уставать даже, сплетничать, интриговать из-за премий… И превратишься в обыкновенную милицейскую крысу!
– Дурак ты, Витя. Пойди проспись!
– И пойду! И буду спать!
– Нет, решительно я ему заеду сейчас в ухо…
– Валя! Валентина! Ты где? Пойдем, кавалера уложим!
– Все, мужики, заканчиваем…
Виноградов вышел в коридор. Постучался в приоткрытую дверь соседнего кабинета… Майора Сычева не было, очевидно, проверял наряд в дежурке.
Владимир Александрович сел за стол начальника отделения, достал лист бумаги, ручку. Стараясь не слишком нажимать на стержень, начал писать рапорт на увольнение…