— Ее величество с недоверием относится к нынешнему хану Селим-Гирею. Его упорство в желании сохранить над Крымом владычество Порты никак не может считаться за благо. Следует, видимо, подумать о другом хане — хане, который поставит службу татарским народам выше службы заморскому угнетателю.
— Селим и в прежнее свое правление показал себя нелюбезным к России, — ответил Абдул Керим. — Консула Никифора он выслал[17] — помнишь?.. А теперь не хочет понять, что враждовать с Россией — значит навлечь на Крым неисчислимые несчастья.
— Но есть ли у вас на примете особа, способная привести народ к покою и дружбе? — быстро спросил Веселицкий, обрадованный ответом эфенди.
— Есть! Все наше общество желает избрать ханом Шагин-Гирей-султана, что был сераскиром над едисанцами. Он предан России, доказав это освобождением Мавроя. И будет верен ей всегда. Он разумен, хотя и молод, и многие крымские мурзы охотно пошли бы вместе с ним под покровительство России.
— Что же мешает им так сделать?
— Прельщенные подарками и обещаниями калги, они согласились с муллами и ширинским Джелал-беем.
— А те за что стоят?.. Что противное нашли они в нашем стремлении дать Крыму вольность?
— Они говорят, что в Коране есть особая статья.
— Это какая же статья?
— Если мусульманский народ, не видя никакой опасности от меча и огня, осмелится нарушить свою присягу отступлением от единоверного государя и преданием себя иноверной державе, то будет навеки проклят.
— А ежели предвидится гибель народа?
— В таком случае нужда закон переменяет.
— То есть?
— Нарушить присягу дозволяется.
— Значит, крымцы не хотят отступить от Порты добровольно?
— Не могут, — поправил Веселицкого Абдул Керим. — Не могут, пока не увидят опасность от России… Но мы своему слову верны! Когда недавно калга прислал своих мурз — бей их не принял, а велел передать, что мы России преданным союзником стали и с неприятелем российским отношений иметь не желаем.
Джан-Мамбет-бей, сидевший все время молча, подал голос — тряся козлиной бородой, поспешил заверить:
— Так все и было! Я отправил их назад!
Веселицкий придал лицу благостное выражение и бархатно сказал:
— Я испытываю совершенную радость от этих слов, подтверждающих вашу нелицемерную дружбу… (И уже строже.) Но мне говорили, что джамбуйлуки, желавшие одно время последовать вашему примеру, будто бы согласились на уговоры калги.
— Такие слухи распускает сам калга, — снова вступил в разговор Абдул Керим. — Джамбуйлуки верны своему слову! И едичкулы тоже. Нам об этом еще раз письменно подтвердил Джан-Темир-бей… А едичкулы, несмотря на полученные от калги мешки с деньгами, должны скоро прислать нарочного.