— Каким образом?
— Проявлением разумной и своевременной предприимчивости.
Панин пожевал толстыми губами и пояснил:
— В условиях, когда Крым остается развращенным и не желающим выйти из подчинения Порты, когда мы не можем возобновить внешнюю войну, окончание которой закреплено в нами же продиктованном туркам трактате, когда значительная часть полков отвлечена на усмирение бунта Пугачева, нам остается удовольствоваться хотя бы тем, чтобы находящиеся на Кубанской стороне ногайские орды остались несогласными с раболепным Крымом. И воспротивившись новому турецкому порабощению, сочинили из себя особенную область, с собственным верховным правлением.
Екатерина, остановившись, сосредоточенно выслушала предложение графа и снова неторопливо поплыла по аллее.
— Опять, значит, за старое беремся?
— Сие «старое» есть единственный способ удержать свою ногу в тех землях, — учтиво возразил Панин. — Создав такую область, ногайцы уравновесят себя с Крымом и не дадут татарам набрать прежнюю силу. Да и Порту остерегут в ее будущих происках!.. Тем более, что у нас есть человек, который сможет это сделать.
— Вы имеете в виду Шагин-Гирея?
— Да, ваше величество, его… В рассуждении гирейской породы калги, приобретенного в ордах почтения и некотором участвовании в их властительстве, он есть наиудобнейший человек к этому способу.
Екатерина сделала еще несколько шагов, снова остановилась.
Б двух саженях от нее, у брошенной кем-то хлебной корки, с громким чириканьем копошилась стайка воробьев. Корка на солнце почернела, подсохла, клевалась плохо, и воробьи таскали ее по желтому песку, выхватывая друг у друга. Очередной взмах графского платка заставил их испуганно нырнуть в зелень росших поблизости кустов.
Екатерина перевела взгляд на потное лицо Панина.
— Конечно, из всех татар калга для нас наилучший… Только не раздражен ли он ныне внушением князя?.. Я так и не уразумела, зачем Долгоруков велел ему покинуть орды и возвратиться в наши границы.
Никита Иванович с некоторой небрежностью пожал плечами:
— Князь много чего натворил неразумного… И с калгой тоже… Уж коль тот в военное время в ордах был, то и в мирное мог бы при них оставаться.
— А может, есть резон, чтобы он действительно покинул Кубань? Но поехал Не в Полтаву, а в Крым. Пусть теперь там послужит на пользу империи!
Панин снова пожал плечами — на этот раз неопределенно:
— Послужит ли?
— А в чем сомнение?
— Надобно прежде прикинуть те обстоятельства, что возникнут в ордах в связи с его отъездом.
— Боитесь, что вреда на Кубани станет больше, чем пользы в Крыму?