От мысли, что через несколько часов все решится, на какой-то миг закружилась голова, пугающе сжалось сердце, и тут же ее охватило опьяняющее ликование: «Началось! Началось!..»
— Карета ждет, — все тем же ровным, лишенным эмоций голосом произнес Орлов, повернулся на каблуках и вышел из комнаты, едва не столкнувшись в дверям с камер-фрейлиной Екатериной Шаргородской, которая, заслышав шум подъехавшей кареты, прямо в ночной рубашке бросилась к спальне.
— Помоги мне! — коротко приказала Екатерина Алексеевна и стала торопливо одеваться.
Спустя четверть часа она выскользнула из дворца и скорым шагом направилась к карете.
Орлов сидел на козлах. Помахивая длинным хлыстом, он с нескрываемым сожалением поглядывал на взмыленных, едва отдышавшихся от долгой скачки лошадей, вздыхая: «Поди, загоним их нынче… Жаль…»
У кареты стоял второй офицер — капитан-поручик инженерного корпуса Василий Бибиков, который учтиво подал Екатерине Алексеевне руку, помог сесть, сам устроился рядом и крикнул Орлову:
— Трогай!
— Ну-у, Господи, — вполголоса протянул Орлов, — благослови!
Он перекрестил скрюченным пальцем широкую грудь, привстал и с силой опустил хлыст на лоснящийся лошадиный круп.
Лошади испуганно рванули с места и стремглав понеслись по дороге, оставляя за собой серый шлейф пыли.
Верст за пять до Петербурга карету встретили капитан Григорий Орлов и подпоручик князь Федор Барятинский, сидевшие рядком на одноколке.
— Заждались мы вас! — зло крикнул Григорий брату, грозясь кулаком. — Поспешать надо!
— Куда поспешать?! — недовольно огрызнулся Алексей. — Не видишь — кони притомились!
— А-а… черт с ними! Гони!
— Так не доедем же!
Григорий и сам это понял, глянув на Алешкиных лошадей.
— Ладно, стой!.. Федька, а ну вылезай!
Барятинский сделал досадливую гримасу, но возражать не посмел, уступил свое место в одноколке Екатерине Алексеевне.
Алексей Орлов мигом перескочил к ним, схватил вожжи и снова принялся охаживать хлыстом конские бока.
Скорее, скорее в Петербург! Их ждут гвардейские полки!..
Экипаж вихрем влетел в столицу и сразу направился к казармам гвардейского Измайловского полка. А там шум, беготня, барабанный бой, крики: офицеры строят солдат для присяги, командир полка генерал-фельдмаршал граф Кирилл Григорьевич Разумовский выслушивает доклады.
Со всех сторон голоса:
— Чего тянут? Присягать надо!
— А где Михайлов? Батюшка где?
— Ох, Господи, священника забыли! Как же это, господа?
Послали двух гвардейцев за священником.
Батюшка Алексей Михайлов был стар, степенен, ноги передвигал медленно, и дюжие нетерпеливые гвардейцы, схватив под руки, буквально несли его по воздуху. Он вырывался и устрашал дребезжащим голосом: