– Гарриет Клив-Дюфрен.
– Молодец. Сколько тебе лет, Гарриет?
– Двенадцать с половиной.
– Когда у тебя день рождения?
Он попросил Гарриет сосчитать до десяти в обратном порядке, попросил улыбнуться, нахмуриться, высунуть язык, попросил следить глазами за его пальцем, не двигая при этом головой. Гарриет послушно все выполняла – пожимала плечами, дотрагивалась пальцем до носа, сгибала и разгибала колени – стараясь дышать размеренно и казаться невозмутимой.
– А вот это – офтальмоскоп, – сообщил врач Гарриет. От него ощутимо попахивало алкоголем, но Гарриет не понимала, откуда идет запах – то ли от рук, то ли изо рта, а может, его лосьон после бритья был с таким резким спиртовым душком. – Страшного в нем ничего нет, я просто направлю сильную вспышку света на твой зрительный нерв, чтобы узнать, не повышено ли внутричерепное давление…
Гарриет, не отрываясь, глядела в одну точку. В голову ей пришла неприятная мысль: если Дэнни Рэтлифф жив, как же ей теперь уговорить Хили держать язык за зубами? Как только Хили узнает, что Дэнни не умер, наплевать ему будет на какие-то там отпечатки, он сможет болтать обо всем сколько влезет, не боясь электрического стула. А в том, что Хили захочет все разболтать, Гарриет даже не сомневалась. Придется найти способ, чтобы заставить его молчать.
Слово свое врач не сдержал, осмотр становился все более неприятным: врач засунул Гарриет в рот какую-то палочку, да так, что ее чуть не вырвало, провел ватным шариком по ее глазным яблокам, чтобы она заморгала, постучал молоточком по локтю, уколол иголкой в нескольких местах, чтобы проверить чувствительность кожи. Эди, скрестив на груди руки, стояла возле кровати и внимательно за ним наблюдала.
– Надо же, такой молодой, а уже врач, – сказала она.
Врач ничего не ответил. Он продолжал колоть Гарриет иголкой.
– А здесь чувствуешь? – спросил он.
Он уколол ее в лоб, потом в щеку, Гарриет, зажмурившись, рассерженно отдергивала голову. Ну, хотя бы от пистолета она избавилась. Хили никак не докажет, что это она его попросила пистолет забрать. Положение, конечно, отчаянное, но если так подумать, доказательств никаких – только слово Хили против слова Гарриет.
Но он же замучает ее расспросами. Ему ведь все-все захочется выведать – обо всем, что случилось на водонапорной башне, – и что ей тогда ему отвечать? Что Дэнни Рэтлифф остался безнаказанным, что она не исполнила задуманного? Или того хуже – что она ошиблась, что она не знает, кто на самом деле убил Робина, и что, может быть, никогда и не узнает?
“Нет, – вдруг запаниковала она, – так не пойдет. Нужно что-то придумать”.