Остальные трупы, которых за время охоты навалено было достаточно, совесть Владимира Александровича не тяготили – кысмет, судьба! Жалко их, конечно, но эта кровь была на чужих руках: пьяный водитель, громилы господина Иващенко, арабские террористы со своим неразлучным ШАБАКом…
Виноградов подошел к окну: стекло оказалось холодным и скользким. Внизу темнел парк и с трудом угадывались фантастические очертания Национального музея естественной истории – больше всего это здание напоминало сейчас заброшенную мечеть без минаретов. Дальше к югу переливались тысячами мерцающих огоньков пирамиды Среднего Манхэттена.
Теперь его поселили в «Эксельсиоре» – пятнадцатый этаж, сто долларов за ночь… Приличный номер, и довольно дешево по здешним меркам, если без особых претензий.
Главное, никто не требовал документов. Определенные формальности, конечно, соблюдались. Но такие, чтобы не задеть права и достоинство постояльца, – в основном это касалось финансовой стороны проживания.
Кстати, офис русского отдела ФБР располагается не так уж далеко от гостиницы… Владимир Александрович посмотрел на часы – вероятно, специальный агент Макдаффи как раз сейчас убирает в сейф исписанные за день бумаги. Или у них все только на компьютерах? Вряд ли! Во всяком случае, впереди заслуженные выходные, законная привилегия государственных служащих.
Пора… Виноградов накинул куртку и спустился вниз.
– Сэр? – Портье за темной от времени, украшенной бронзовыми фигурами стойкой протянул конверт.
Владимир Александрович молча кивнул и попытался не удивиться: о том, где он сейчас живет, полагалось знать только недавнему телефонному собеседнику и еще одному – но по эту сторону Атлантики. Причем с первым он только что закончил разговор, а на встречу с другим как раз в этот момент и направлялся.
В качестве фамилии адресата значилась та, под которой майор записался в отеле. Отправитель… Прочитав, что напечатано в этой графе, Владимир Александрович с трудом сдержал улыбку – в чувстве юмора очкастому господину Горенштейну, правой руке Китайца, отказать было никак невозможно.
Из пространного комментария портье следовало только, что корреспонденцию буквально минуту назад доставил посыльный, поэтому побеспокоить постояльца просто-напросто не успели.
На ощупь ничего опасного послание не содержало. Виноградов принялся обрывать краешек конверта – и осекся, перехватив недоуменный взгляд человека за стойкой: очевидно, он сделал что-то не так, не по-американски.
– Оу, шит! – Когда не знаешь, как скрыть неловкость, – выругайся. Тем более что произношение при этом особой роли не играет.