– Ух ты, – только и сказала я.
– Под вывеской лучше ускорить шаг, – сказал инспектор сухо.
– Почему это? – спросила я.
Он пожал плечами:
– Голуби есть голуби. Могут и закапать кое-чем.
Ох. Какой бесчувственный, неромантичный тип! Хотя к чему мне его романтичность. Пусть ищет моего Мишу – вот его дело.
Но шаг под вывеской я все-таки ускорила.
Едва мы под ней прошли, кусты, нависавшие над дорожкой, приподнялись, раздвинули свои ветви, и нашему взору открылась большая поляна. Посреди нее стоял огромный двухэтажный терем, с узорчатыми ставнями, с балконами, с высоким крыльцом. Перед теремом, слева, был круглый прудик, и в нем плавали два величавых белоснежных лебедя. Я выключила око, но терем и прочее ни капельки не изменились.
– А если сюда вдруг какие-нибудь туристы забредут? – предположила я. – Они не удивятся?
– Не забредут, – сказал инспектор. – Это магическая территория. Так же как все поместья и другие строения наших. Просто не пройдут за очерченную магией внешнюю границу, – махнул он рукой на лес вокруг.
– Знаете что, – вдруг сказала Орхидея, – вам бы, инспектор, лучше не говорить, кто вы. У мадам Бабы-Яги были в прошлом году некоторые м-м… споры с одним из Департаментов… с налоговым. Лучше я скажу, что пришла кое-что купить, а вы мои друзья, да?
Инспектор не успел ответить, потому что на крыльцо выскочила женщина лет пятидесяти, высокого роста и с распущенными черными волосами. На ней были цветастые блузка и юбка и ажурная шаль на плечах.
– Инспектор! – воскликнула она. – С новой невестой пожаловали! Уже! Какой вы шустрый!
С новой? Этот сухарь, что же, недавно собирался жениться? А так и не скажешь! И, видимо, свадьба почему-то не состоялась. Вот он и мрачнел всю дорогу.
Сухарь заалел как мак, потом сказал:
– Я? М-м… да, вот с ней, – и показал на меня.
– Ты сдурел? – прошипела я.
– Ты же слышала, она не любит официальных лиц, – быстро проговорил инспектор, едва шевеля губами.
Раскинув руки, будто желая обнять нас всех, женщина сбежала с крыльца и воскликнула взбудораженно:
– Ну понятно, с ней! Не с Орхидеей же!
Орхидея обиженно насупилась. А женщина уже протягивала мне свою небольшую суховатую ладонь:
– Роза Баба-Яга. Добро пожаловать, дорогая!
– Вика, – пробормотала я.
Интересно, а что я ей скажу, когда сюда с Мишей приду? (А я уже решила, что приду, потому что мне здесь ужасно нравилось. Даже если прийти удастся только через пять или десять лет, которые займет развод с той Крысой-Белобрысой.)
– Да мы сегодня только присмотреться, – сказал инспектор, – прицениться, так сказать.