Одна сторона сохраняла преданность Карлу, хотя, наверное, не во всем была с ним согласна, а другая поставила цель помешать его абсолютной власти. Король упрямо стоял на своем, а противники не сдавались. Обе стороны взяли в руки оружие. Вспыхнул огонь войны, и ни те, ни другие уже не внимали голосу разума. Победа досталась противникам короля, но вместо того, чтобы этим и ограничиться, они вдруг забыли о справедливости и законе, за которые вроде бы и сражались, и начали подло мстить побежденным. Если уж им был так неугоден король, почему бы просто не выслать его из страны? Нет, им потребовалось пленить его и убить. Эта жестокость была совершенно несоразмерна с его виной, и объяснить ее можно лишь злобой и завистью. Поистине дьявольский акт, навсегда запятнавший нашу историю!»
Так размышлял Эдвард Беверли, кружа возле дома, пока голос Пабло его не отвлек призывом на ужин.
– Эдвард, пожалуйста, отругай Пабло, – с очень серьезным видом проговорила Эдит. – Он отвратительно обращается с моим бедным котиком. Скажи ему, что он плохой мальчик.
Пабло, стоявший рядом, расхохотался.
– Вот видишь, он только смеется! – с негодованием воскликнула она. – Запихни его снова в яму и пусть там сидит, пока не попросит прощения!
– Пабло сейчас просить прощения, мисси Эдит, но кот меня укусить, – объяснил ситуацию он.
– Подумаешь, киска его укусила! – продолжала кипеть от негодования девочка. – Не очень-то было тебе и больно. Я же тебе сегодня рассказывала из Библии, что нам нужно прощать, если кто-то к нам плохо отнесся.
– Да, мисси Эдит, ты мне все это говорить, и я так и делать, – с полной уверенностью в собственной правоте заявил обвиняемый. – Я простить кота за кусать, но за это его пнуть.
– Вот, Эдвард, теперь ты сам видишь, – всплеснула руками Эдит. – Объясни же ему, что это совсем не прощение. Тебе надо было, Пабло, просто его простить, без пинков.
– Мисси Эдит, кот меня кусать. Кот делать мне больно. Я рассердился. И я его пнуть. Но я помню, что ты говорить. Я простить кота всем своим сердцем.
– По-моему, Эдит, теперь тебе следует простить Пабло, – с трудом сдерживая улыбку, вмешался Эдвард. – Ты ему этим подашь хороший пример.
– Пожалуй, я так и сделаю, – согласилась сестра, хотя еще и была сердита. – Но если ты, Пабло, еще хоть раз обидишь моего котика, то правда окажешься в яме. Запомни это как следует.
– Да, мисси Эдит, – покивал тот. – Я сам пойду сидеть яма. А после ты плакать и просить мастер Эдвард и мастер Хамфри меня обратно тащить. Когда ты меня отправишь в яма, ты нехорошая христианин, потому что меня не простить. А когда просить вытащить, ты снова хорошая христианин, потому что простить.