– Он отстроил ее, исходя из совершенно практичных соображений, – продолжала взывать к его разуму Элис. – Ты ушел на войну. Кто знал, вернешься ты с нее или нет. Именно это они и обсуждали с Хамфри, и он согласился быть доверенным лицом. Тем более что затевалось строительство еще в прежние времена, когда у тебя даже надежды не было вернуть себе Арнвуд. Впрочем, Хамфри, по-моему, знает гораздо больше, чем посчитал нам нужным сказать. Ты хоть с ним сначала поговори. И, умоляю, не затевай ничего, прежде чем не выяснишь планы мистера Хидерстоуна!
– Да, я последую твоему совету, – внял ее доводам он. – Наверное, это самое правильное, что можно сделать в таком положении.
– А теперь я хочу дать совет и твоим друзьям, – продолжала сестра. – Мне известно, что большую часть имений мистера Чалонера и мистера Гренвилла конфисковали и передали в другие руки. Возможно, они уверены, что, обратившись к его величеству, моментально вернут себе все обратно. Те, кто сейчас владеет их собственностью, тоже пока убеждены в том же самом. И это для Чалонера и Гренвилла очень большая удача. Потому что я выяснила от куда более сведущих людей, чем сама, что на подобные обращения не последует положительных ответов. Однако, пока это мало кому известно, есть возможность встретиться с нынешними владельцами и выкупить у них свою собственность за треть или четверть цены. Времени очень мало, и действовать нужно немедленно. Даже несколько дней здесь играют роль. А сейчас у них даже есть шанс условиться об отсроченных платежах. Пока эти люди боятся все потерять, они пойдут на любые уступки, чтобы оставить себе хоть деньги. Уговори их, пожалуйста, дорогой Эдвард. Пусть завтра же этим займутся.
– Ну это вообще не совет, а золото, – чмокнул ее в щеку Эдвард. – Уверяю тебя, они тут же ему последуют. Кстати, увы, нам пора уже уходить. Но я им сегодня же все расскажу.
Чалонер с Гренвиллом, вооруженные рекомендациями прелестной и умной Элис, развили на следующее же утро столь бурную деятельность, что все их поместья вскоре вновь оказались в их собственности на исключительно выгодных условиях, да к тому же с растяжкой и без того не слишком обременительных выплат.
Эдвард несколько дней подряд провел при дворе, где следовала нескончаемая череда празднеств и увеселений. В первый же день пребывания в Лондоне он отправил Хамфри письмо с посыльным, но тот пока так и не возвращался. Вскоре был устроен прием, на котором двору представляли Элис и Эдит. Эдвард, заняв на правах члена свиты место за спинкою королевского кресла, в ожидании, пока появятся сестры, с любопытством следил, как подводят к его величеству для знакомства других молодых особ. Вдруг в его поле зрения оказались мистер Хидерстоун и Пейшонс. Вскоре они подошли к королю, и Эдвард мог хорошо ее разглядеть. Она стала еще прекрасней, чем ему помнилась, ибо фигура ее за время, прошедшее с их последней встречи, оформилась окончательно, а нарядное платье, великолепно на ней сидящее, подчеркивало совершенство форм и пропорций, изрядно скрытое прежде сельской одеждой. Лицо ее было знакомо Эдварду до мельчайших подробностей, а вот несколько округлившиеся руки и идеальная линия плеч стали для него открытием. Чувства, вроде бы сглаженные годами разлуки и расстоянием, вспыхнули вновь, и он взирал на нее с немым обожанием, радуясь лишь тому, что рядом нет Чалонера и Гренвилла, отпущенных королем по известным уже нам делам, ибо они, несомненно, сильно его смутили бы своими вполне объяснимыми комментариями. Она ведь на самом деле была достойна всех первых тостов.