– Противогаз же я надел на себя два года назад, – прозвучало из-под шлем-маски, Зил избегал смотреть на тело Тахрира. – Надел по личным обстоятельствам, дав обет не снимать его до исполнения особых условий. Разве только для приема пищи и воды я разрешаю себе слегка оттягивать край шлем-маски. Но в остальном я такой же чистокров-в-в…
Между ног Зила проскользнуло бурое тельце, в проплешинах меха которого виднелись кости и хитиновые пластины, и с разбегу ткнулось в гермодверь, будто рассчитывало открыть ее своим напором. Это Зубастик догнал-таки процессию беглецов, и сейчас он ничуть не был похож на того зверька, который еще недавно бесстрашно бродил по охотничьим территориям крупных хищников. Это что, тот самый мышара, который никого не боялся и авторитетов не признавал?! Да зверек прямо-таки пищал от страха, царапаясь в толстую броню, чуть ли не ломал об нее когти!
– Тот, кто еще думает, что нам не стоит открывать гермодверь, – Зил кивнул на обезумевшего от ужаса Зубастика, – пусть останется здесь. Я же войду в компункт.
Под ногами плеснула вода. Побагровев от напряжения, леший вцепился в замок. Надеясь своротить его, ударил по пластиковому коробку кулаком, но только ушиб костяшки – ни трещинки на замке, умели предки делать на совесть, чтоб их!..
Старческое плямканье, извещающее о скорой гибели в неласковых объятьях разделившегося хряцаря, стало просто оглушительным. Оно отражалось от стен, ударялось в потолок и, падая на бетонный пол, отдавалось в пятках.
– Зил, все бесполезно. Наша гибель неотвратима. Если уж нам суждено… – Шлем-маска чуть приглушила голос.
Удар по замку – костяшки в кровь.
– Как нам помочь тебе, Зил? – тревожно звякнули бубенцы.
Вцепиться в замок до треска в суставах и грохота в висках, оторвать его, хоть щелочка появилась между ним и гермодверью…
– Леший, пусть даже ты откроешь гермодверь, что дальше? – На бледном от рождения лице заблестели бисеринки пота.
Плямканье вдруг разом стихло. Зил обернулся – и увидел в мерцающем красном свете настигшего их хряцаря. К сожалению, Зил узнал-таки, что означает «разделившийся». И в тот же миг его правую руку обожгло такой сильной болью, что в глазах потемнело, он оступился, понял, что падает, взмахнул руками, чтобы схватиться за что-нибудь, удержаться на ногах, и при этом он привалился к гермодвери, к ее шершавой от ржавчины поверхности, и уткнулся левым локтем в какую-то неровность, за которую можно было удержаться, и, подставив предплечье, навалился на этот упор всем телом…
…это было подобно вспышке сотен светил, на рассвете одновременно вынырнувших из-за горизонта.