— Нет! — воскликнула она, начав отбиваться. Он засунул руку под ее тонкую футболку, и она затрепетала, разрываясь между желанием и страхом.
— Дорогая, ты пришла ко мне! — Он гладил ее округлые груди, и их соски твердели. Его реакция была такой же стремительной и полновесной.
Он забыл обо всем, кроме нее. Все его существо пульсировало от желания. Его пальцы спустились ниже — к ее животу и бедрам. Мягкость ее голой кожи под его мозолистыми пальцами усыпляла его разум.
Постепенно она успокоилась. И изогнулась перед ним, чтобы ему было удобней. Ее нога обвила его ногу. Она была гладкой и теплой, он — жарким и полным энергии. Кожа к коже, тело к телу, мужчина к женщине. Она обтекла его. Она была заколдованной, дикой, сладкой. Его руки сжимали ее, и он безмолвно уводил ее в тень.
Затем его рот накрыл ее рот, и в нем заполыхал огонь. Кристофер запустил руки в ее волосы, оглаживая ее шею. За минувшие недели Даллас измучила его. Сначала оскорбляя его и отказываясь отдать ему Стефи, а затем доводя до исступления от неутоленного желания.
Его губы становились все жарче, и он раздвигал ими ее губы. Его язык скользнул к ней в рот.
— Ты прекрасна, — мычал он. — Ты сладкая. Я не ожидал такого.
— Так же, как и я.
— Мне не стоило приезжать.
— Если бы только ты не приезжал… — Мягкий мучительный вздох сорвался с ее губ.
— Жизнь стала бы совершенно иной, если бы исполнились все человеческие желания, — сурово сказал он, теребя ее золотые волосы. — Исчезли бы все проблемы. Я должен был приехать.
Его наслаждение было так интенсивно, что она не могла помешать своему телу раствориться в его теле. Ее руки конвульсивно обхватили его шею, а рот обжигал огнем.
Он знал страсть, но такую — никогда. Ее голод и лихорадочное безумие были не меньше, чем у него. Она спустила с привязи все его силы, всю его мужественность. В его жизни были другие женщины — она заставила его забыть их всех. Когда она высвободилась, они оба испытали боль. Ее голос дрожал:
— Остановись. Пожалуйста… Ты должен… Он опустил руки, сжал их в кулаки. Глубоко вздохнул.
— Все, что вы говорите, не правда, — шептала она. — Зачем я уступаю, хотя презираю вас?
Его мрачный смех наполнил зловещую темноту ночи. Он пригладил свои волосы, спутанные ее руками.
— Вы действительно думаете, что сможете одурачить меня? — вскричала она. — Будто бы я не знаю, что вам нужно!
Он воззрился на нее в страхе. Неужели она догадалась, кто он?
— Я лишь играла с вами сегодня, — промолвила она, — чтобы посмотреть, как далеко вы зайдете в своей грязной игре.
— Вам следовало знать, что я дойду до конца.